Санта-Клаус, или Отец на Рождество
Шрифт:
– Сами видите, что у меня не было другого выбора, кроме как оставить там мою дорогую крошку. Она слишком слаба, чтобы путешествовать, а я добрался быстрее, вместе с лошадьми, потому что спал в амбарах и все такое. – Он потер пятно на кожаных бриджах. – Теперь я должен уезжать, клянусь Богом. Нам нужны деньги, которые принесет аукцион, и мы должны поддерживать складывающуюся репутацию племенной фермы Халлоранов, знаете ли.
Грейс-Энн понимала, что всем будет лучше, если Халлораны станут заниматься разведением лошадей. Она также видела, что у нее нет выбора, кроме как отдать Лайаму все деньги, какие только возможно, вместе с адресом мистера
– Он узнает, как получить специальное разрешение, чтобы англиканский священник смог поженить вас. Я напишу банковский чек без указания суммы и попрошу его выдать столько средств, сколько будет необходимо, авансом за счет моих доходов. Сначала мы позаботимся о том, чтобы узаконить вашего ребенка, а позже подумаем о глазах Господа и вашем отце.
Лайам уставился на свои загрубевшие от работы руки.
– Я не знаю, захочет ли теперь Пру выйти за меня замуж.
– Это вариант даже не рассматривается. Жизнь ребенка не должна быть разрушена из-за того, что Пру не в настроении, только не тогда, когда я смогу что-то сделать по этому поводу.
Как Грейс-Энн и догадывалась с самого начала, у нее тоже не осталось выбора. Хочет она или нет, но ей придется поехать к сестре, оказать ей помощь, подарить комфорт, утешение – и заставить эту дурочку выйти замуж.
От викария не было никакой помощи, и не то, чтобы Грейс-Энн ожидала чего-то иного.
– Если ты покинешь мой дом, – кипел он от злости, – то ты покинешь его навсегда. Не возвращайся. Обе мои дочери теперь все равно что мертвы для меня.
Грейс-Энн повернулась к матери, которая всхлипывала в носовой платочек, сжимая его дрожащими руками.
– Мама, – проговорила она, – мы ведь и твои дочери тоже. – Грейс-Энн знала, что почувствовала бы, если бы кто-то попытался запретить ей видеться с сыновьями. – Мама? – Миссис Беквит зарыдала громче. Грейс-Энн отправилась укладывать вещи.
Разорвать отношения с Беквитом было одним делом, а бросить вызов герцогу – совсем другое. Уэр не хотел, чтобы она увозила близнецов из его владений. И он сам говорил, что будет очень недоволен, если Грейс-Энн увезет мальчиков туда, где он не сможет видеться с ними.
Тогда ему не следовало уезжать в Австрию и хорошо проводить там время, сказала себе Грейс-Энн, бросая в сундук нижнее белье. Как часто он виделся с Уилли и Лесом после отъезда туда? Она читала лондонские газеты, когда они доходили до нее, и не могла не слышать, как обитатели деревни Уэрфилд следили за перемещениями «своего» герцога. Она даже знала имя его австрийской любовницы. Княгиня, ничуть не меньше. Грейс-Энн желала ей всего наилучшего. Пусть эта женщина сделает Уэра счастливым и занятым, взмолилась она, и удержит его подальше от Англии.
Грейс-Энн не думала, что герцог откажет ей в ежемесячном содержании из принципа – только не после того, как, по сообщениям, купил княгине браслет, стоимостью в сто вдовьих пенсий. И она отказывалась даже предполагать, что герцог Уэр, как бы он не был высокомерен или разгневан, позволит своим подопечным голодать с досады на то, что не каждое его желание и каприз были исполнены. Лиланд имел властную, но не жестокую натуру.
Конечно же, не возникало даже вопроса о том, чтобы оставить мальчиков здесь. Если бы герцог был дома, с достойным уважения мистером Мильсомом и армией слуг, с детской, которая занимала целое крыло, и обширным парком, то Грейс-Энн могла бы задуматься о том, чтобы на время расстаться со своими ангелочками. То, что
Она и Лайам наняли самую комфортабельную карету в Уэрфилде, самого надежного кучера, лакея, у которого были младшие братья. К несчастью, няня Мэг отказалась покидать молодого человека, с которым она состояла в близких отношениях; Сьюзен была нужна дома; Берту тошнило, когда она путешествовала в карете; а Джун очень боялась плыть по морю. Другими словами, все они готовы скорее отправиться на ручной тележке в ад, чем в Ирландию на ненадежном качающемся корабле.
Если ни одна горничная не захотела путешествовать с ними, то собаку никак нельзя было оставлять дома. В тот момент, когда Герцог увидел, как начинают паковать один их сундучков мальчиков, он никогда больше не выпускал близнецов из вида. Кроме того, викарий выбросил бы колли на улицу за шелковистое ухо в ту же секунду, когда экипаж Грейс-Энн завернул бы за угол. Опять же, Герцог оказался единственной верной нянькой, которая теперь у нее была.
Когда они были готовы, Грейс-Энн сняла последние деньги со своего счета и написала в банк, попросив направить ее следующие депозиты на адрес, который ей дал Лайам: для передачи его отцу, Уиклоу, Ирландия.
Они выехали, а затем разделились. Удостоверившись, что компания Грейс-Энн направилась по нужной дороге, Лайам как можно быстрее помчался в Лондон, чтобы завершить собственные дела. Затем он должен был навестить мистера Олмстеда, доставить письмо Грейс-Энн к его светлости, которое объясняло ее поступки, получить специальное разрешение и встретиться с ней у причала паромной переправы на берегу залива Кардиган.
Грейс-Энн упаковала головоломки, книги и целые корзины игрушек. Все это было просмотрено в первое же утро.
Остальную часть путешествия невозможно было описать приличными словами. Грейс-Энн надеялась, что детям понравится Ирландия, потому что она скорее останется там на десять лет вести чье-нибудь хозяйство, чем рискнет предпринять еще одну такую же экспедицию.
Как только экипаж разгрузили, кучер и грум вознаградили себя двухдневной пьянкой – но только после того, как половина графства разделила их с компанией Уоррингтонов. Теперь всего лишь следовало ждать в гостинице, которую порекомендовал Лайам.
Комнаты оказались чистыми, еда – приемлемой, а прислуга – дружелюбной. Грейс-Энн научилась доверять мальчикам и позволять им больше общаться с незнакомцами. У нее не осталось выбора, если она хотела иметь хотя бы секунду свободного времени. Слава Богу, что у них был Герцог, который всегда следовал за мальчиками.
Дни шли, а от Лайама не было никаких вестей. Ни посыльного, ни письма. Грейс-Энн находилась в одиночестве с двумя маленькими мальчиками, у нее заканчивались деньги, а прислуга в гостинице с каждым часом теряла свою дружелюбность. Что же могло случиться с Лайамом? Несчастный случай, предположила Грейс-Энн, но тогда он прислал бы весточку. Если только он не погиб. Нет, сильный, здоровый мужчина вроде Лайама не может протянуть ноги подобным образом. Альтернатива была еще хуже: что он взял ее деньги, банковский чек, письмо, высвобождавшее ее средства – и отправился неизвестно куда.