Саня или двойная свадьба
Шрифт:
Дома у меня было все нормально. Я медленно вживалась в свой родной дом. Мои скитания меня изменили, я повзрослела, стала более самостоятельной, и дома поначалу мне было трудно. Но я понимала, что поступила правильно: я была нужна близким мне людям. У человека должен быть свой дом, дом, построенный им самим, но он в ответе и за тот дом, в котором он родился.
Поначалу мне казалось, что мое присутствие раздражает и мать и бабушку, но уже через несколько дней мне стало ясно, что они ждут моего возвращения с работы. Я делилась с ними своими новостями, рассказывала смешные
К концу недели вернулся из командировки Максим; мне показалось, что он слегка осунулся и побледнел. В первый день я его почти не видела. Забрав целую пачку документов, он уехал на доклад к начальству. Второй день прошел для него не менее хлопотно, появился он только после обеда, сразу прошел в свой кабинет и занялся разбором накопившихся документов и неподписанных лицензий.
Когда я вошла к нему в кабинет с чашкой горячего чая в руках, Максим даже не поднял головы.
– - Будь добра, положи вон туда, я потом посмотрю, а то все перемешается.
Максим слегка махнул рукой в сторону единственного свободного угла на его столе, буквально заваленном документами. Господи, да у него даже руки похудели. Мила вернется из отпуска и убьет меня за то, что не следила и не берегла нашего начальника. Даже глаз на меня не поднял, вон как заработался. Ну что же, придется наводить порядок в безалаберном образе жизни нашего трудолюбивого шефа. Я наклонилась над столом и решительно поставила чай прямо перед ним.
– - Так нельзя. Ты сегодня обедал?
– - Нет. Не было времени.
– - Понятно.
– - Что?
– - Я сейчас принесу тебе бутерброды.
– - Спасибо.
– - Не за что. Благодари Милу, это она просила меня не забывать поить тебя чаем.
Пока я старательно резала хлеб и намазывала масло, Максим со своей чашкой переместился ко мне в комнату и уселся за стол Людмилы. Сразу стало понятно, что быстро избавиться от него не удастся. Поставив перед голодным начальником тарелку с бутербродами, я вернулась к своим прямым обязанностям.
– - Как? Разве ты не составишь мне компанию? Ты сама обедала сегодня?
– - Обедала. Вернее, буду обедать вечером дома.
– - Так я тебе и поверил. Неужели ты готовишь для себя одной? Тем более, что тебя вчера не было дома. Я звонил тебе вчера поздно вечером.
– - Проверял, дома ли я?
– - Нет, просто хотел поболтать.
– - Но я была дома и действительно ела вчера суп и буду есть его и сегодня. А суп мне готовит мама. Я вернулась домой, Максим. Больше я не живу у Людмилы.
– - Ты уверена, что поступила правильно?
– - Конечно, настало время и мне помогать другим. И я благодарна тебе, что ты дал мне понять это.
Максим поморщился, как от зубной боли.
– - Ты говоришь со мной так, будто я тебя воспитывал все это время.
– - А разве не так? Ты многому научил меня, помог встать на ноги и окончить институт. Я тебе очень благодарна.
– - Что это значит?
– - Как что? Максим Николаевич, вы слышите меня? У меня складывается впечатление, что мы говорим на разных языках.
– -
– - А что, я уже должна сделать это?
– - Саша! Я говорю совершенно серьезно.
– - И я!
Максим обхватил голову руками и закачался на стуле.
– - Совершенно ненормальный день, целый день сплошная беготня. Сел чаю попить, а тут ты еще ребусы задаешь. Тебе, что, совсем невмоготу стало здесь работать?
– - Да нет же! Это ты говоришь невесть что.
– - Так, уже легче.
– - Ну, почему, скажи на милость, ты вечно понимаешь все не так? Я что, говорю на непонятном тебе языке? Меня другие понимают. Почему ты всегда ко мне придираешься? Я же только хотела тебя напоить чаем, как это просила Мила. Кому-то надо о тебе заботиться. Я хотела только сделать, как лучше. А ты вместе с чашкой чая начинаешь требовать от меня заявление об уходе.
– - Саня, Саня, я не хотел тебя обидеть. Не надо плакать.
– - Да, я и не плачу вовсе.
Он протянул мне свой чистый белый платок с тоненькой голубой полоской.
– - Хорошо-хорошо, не плачешь, только у тебя слезы текут.
– - Ты надо мной издеваешься все время.
– - Что ты! Нет, конечно. Я только тебе слезы вытру.
И он вытер мне слезы, как маленькой, и нос помог вытереть, а потом осторожно гладил по голове, перебирая пальцами мои отросшие волосы. Сколько мы так просидели, я не помню. Мы оба вздрогнули от стука распахнувшейся двери. В комнату вошла Ирочка, неся в руках пачку новых лицензий на подпись. Максим вскочил и загородил меня собой от любопытных глаз.
– - Ой, Саша, что с тобой?
– - Александре Алексеевне что-то попало в глаз. С трудом соринку вытащили, собирались уже к врачу ехать.
– - А-а, тебе нужно лицо помыть холодной водой. Сразу станет легче. Мне потом занести документы? Вы сейчас заняты?
– - Я посмотрю их сейчас.
Ирочка многозначительно на меня посмотрела и, громко цокая каблучками, прошла в кабинет начальника. Максим погладил меня по плечу и пошел к себе.
Что же со мной такое происходит? Слезы непонятно почему льются, и совершенно не ко времени. Начальник, тоже хорош, задает глупые вопросы, да, конечно, именно из-за этого я и заплакала. Стало так обидно. И что они так долго с этой Ириной в кабинете сидят? Ишь, как она перед ним фасонила! Вот возьму и тоже куплю себе туфли на высоченных шпильках. Сумасшествие какое-то! Какая глупость мне в голову лезет! Зачем мне шпильки? Я на них и ходить-то не умею...
У меня на столе тихо замурлыкал телефон. Когда я писала диплом, то иногда просматривала записи на работе, вот и уменьшила звук до минимума, чтобы каждый раз не вздрагивать от звонков.
– - Алло, вас слушают.
– - Добрый день! Александра, тебе свежий теплый привет от Людмилы.
– - Николай, это ты?
– - Я, я. Мила просила передать, что пошли огурцы.
– - Куда пошли?
– - Ты все смеешься, а Мила не знает, что с ними делать. Приезжай в субботу.
– - Огородница она наша, говорили ей, чтобы не сеяла семена в таких количествах.