Саня, Ваня, с ними Римас
Шрифт:
Иван встал, вышел из-за стола, снял шляпу.
Пауза.
Иван: Женя… Аня…
Женя медленно подошла к Ивану и, крепко обняв, спрятала лицо на его груди. Обняла Ивана и Анна. Плачут долго, в голос. И Иван плачет.
Иван(Жене).
Женя: Дядя Ваня, миленький… Пришёл…
Анна: Седой. Нахлебался…
Женя: А мы ждём-ждём, ждём-ждём.
Иван: Пришёл… ёк комарок.
Анна: Не раненый? Нет?
Иван: Целый. Жень, дай попить.
Анна: Самогону хочешь?
Иван: Можно.
Анна: Я сбегаю.
Женя: Не надо, тёть Нюр. Дядь Ваня, у меня спирт медицинский… Счас. (Убегает в дом.)
Иван: Вспоминал твой самогон, Нюр, всю войну. Гонишь, не бросила?
Анна: Семь лет не гоняла.
Иван: Чего?
Анна: Матерьялу не было. Позавчерась первый раз сварила. Как знала, что прибудешь.
Вернулась Женя. В руках ковш с водой и поллитровая стеклянная банка со спиртом.
Иван: Ух ты… Откуда у тебя?
Женя: Спирт? В больнице дали.
Анна: В больнице работат. Во как!
Женя: Санитаркой. В Перьми, в Мотовилихе.
Анна: Давайте за стол, чё стоимте?
Сели за стол.
Женя: Ой, а закусить-то!
Иван: Сидите, водой запью. За встречу. (Пьёт.) Ну, вот теперь, кажись, пришёл… окончательно. (Закуривает.)
Анна: А ты чё не домой сразу? Чё крадучись?
Иван: Привычка… По-партизански — огородами… Разведку сделать: кто, что, как, где… Саня, поди, сердится? Где она?
Анна: Дома. Нас ждёт.
Женя: Ой, дядь Ваня-а-а-а…
Иван: Ну, получилось так… Чё поделаешь?..
Женя: Давай, сбегаю за ней.
Иван: Не, не надо! Посмотрю сначала на неё… со стороны. Интересно… какая стала… Пол войны партизанил, привык к сюрпризам-то.
Анна: Выскочишь — напугаешь.
Иван: Зачем? Я осторожно. Знаешь, как немца трясло… от сюрпризов наших?
Анна: Мы ж не немцы.
Женя: Схожу, дядь Ваня. Нехорошо. Я быстро.
Иван: Погоди-погоди! Стой! Женьк, ты куда? Сядь.
Анна: Пустят…
Иван: Под откос?
Женя (гладит Ивана по плечу). Дядя Ва-а-анечка-а-а…
Иван: Как твои-то: Петро, мать?
Женя: А папу убили. Под Сталинградом. В сорок третьем.
Анна: В день рожденья. Сыновий. Витькин.
Женя: Похоронка в марте пришла, а в ней — погиб двадцатого января, смертью храбрых. Вите как раз два годика исполнилось.
Анна: День в день выпало. Во как! В братской могиле лежит, с золотыми буквами — Рудаков Пётр Петрович.
Женя: Деревня Терновка. Не слышал?
Иван: Нет.
С улицы во двор входит Александра. Увидев Ивана, застыла на месте. Её не замечают.
Женя: Маме сразу плохо стало. Упала и умерла… Как бабушка.
Анна: Разрыв сердца, ага. В доме упала, как мама, и всё.
Александра медленно отступает спиной за угол дома.
Женя: Думали — обморок. У неё так бывало. Похоронку на стол положила и стоит. Стоит, стоит, стоит… На похоронку смотрит и чё-то думает, думает. Час, наверное, стояла.
Александра стоит, привалившись спиной к стене дома, закрыв лицо руками.
Анна: И молчит.
Женя: Так страшно, дядя Ваня.
Анна: Часа два стояла, если не больше.
Александра уходит.
Женя: Лицо серое почему-то сделалось. Потом голову подняла… Вот так встряхнулась, и голосом… тонким-тонким — как запищала, вроде. Но не запищала, а почти…
Анна: Ага, птичий такой голос.
Женя: Говорит: «Ну, ладно. Давайте Петю кормить…»
Иван: Кого?
Анна: Петю! Хотела Витю, а, видишь, как сказалось…
Женя: Потом… шаг сделала и…
Анна: И всё.
Женя (кивнув). Упала.
Анна: И всё.
Пауза.
Иван: Кто ещё из наших?