Сапфиры Айседоры Дункан
Шрифт:
В тот день Вивальди должен был прийти к Оксане в два часа, но рейсовый автобус, который курсировал до Енотаевскоей улицы, появился на остановке сразу и довез его быстро. Ивлев решил не ждать назначенного времени и отправился к Прохоренко.
На лестничной площадке он слышал, как перед его носом хлопнула входная дверь – вошла Настя, но Ивлев ее не увидел. Дверь была незаперта. Поколебавшись, стоит ли заходить, или для приличия сначала позвонить, он выбрал первое. Осторожно, как бы извиняясь за вторжение, он толкнул дверь. Войдя внутрь, Виктор сразу услышал женские голоса. По всей видимости, дамы
Гостья Оксаны называла ее шарлатанкой и требовала вернуть деньги ее сестре. В том, что так называли наставницу, не было ничего нового. От невежд никуда не деться. Его Ленка тоже считает курсы самосовершенствования зеленой мутью, но она на курсах никогда не была, поэтому ничего не понимает. Эту девицу он тут раньше тоже не видел. В дверной проем Ивлев разглядел правильный Настин профиль. Из-под резинки выбилась прядь и закрывала правый глаз, на носу блестели очки. Она была взволнована, и это чувствовалось по ее голосу.
– Как ты можешь такое говорить?
– А чего мне стесняться? Говорю, как есть. Меня воротит от этого узколобого сброда, который я терплю в своем доме. Я их всех ненавижу за то, что вынуждена с ними разговаривать, улыбаться им, даже иногда прикасаться. Для удержания контакта нужны прикосновения. После них так и хочется тут же вымыть руки, чтобы не заразиться тупостью и серостью.
Виктор слушал и тихо зверел. До него дошло истинное положение вещей. Оксану раздражали «тупые рожи, которые приходят на семинары и заглядывают в рот». Как выяснилось, она не была никаким психологом, и те, кто называл ее шарлатанкой, были правы. Вся ее деятельность не более, чем способ выколачивания денег, на который велись конченые идиоты. Не скупясь на эпитеты, Оксана охарактеризовала каждого слушателя. Кругом одни тупицы, дауны, маразматики, дебилы. Его она обидно назвала инфантильным придурком.
– Этот невменяшка на самом деле думает, что я могу считать его умным и интересным. Да у него диагноз на лбу написан! Один его прикид чего стоит – смокинг из ситца с жеваным галстуком! Чтобы такое на себя надеть, надо быть не просто убогим уродом, а убогим уродом в кубе…
Оксана не договорила. Ее содержательную речь прервала хрустальная ваза, разбившаяся об ее голову.
Виктор не думал ее убивать. В тот момент он вообще ни о чем не думал. Он хотел, чтобы Оксана заткнулась, чтобы не слышать ее противного голоса. То, что дело плохо, Вивальди понял по кровавым образованиям на голове наставницы. Он с удивлением обнаружил, что не только Оксана лишилась чувств, но и ее гостья тоже лежит на полу.
Виктор в панике рванул к выходу, но по дороге подумал, что нужно забрать деньги, которые он добровольно отдавал Оксане на протяжении нескольких месяцев. Где стоило их искать, очевидно – в кабинете. Он располагался на юго-западе квартиры (зона процветания по фэн-шуй). На полке стояла фарфоровая жаба – символ достатка. Под ней, как и предписывал фэн-шуй, для привлечения богатства лежали деньги, но мало, всего пара сотен. Виктор послал фэн-шуй к черту и подключил логику, которая ему подсказывала, что деньги, скорее всего, хранятся среди белья в платяном шкафу. Бродить по квартире в поисках шкафа некогда, нужно
– Как же так! Я не хотела! – услышал он отчаянный крик.
Девушка сидела спиной к двери, склонившись над телом Оксаны.
Скорее чутьем, чем сознанием Вивальди определил, что гостья его не видела и считает убийцей себя. Тихо, как мышь, он прокрался к входной двери, бесшумно открыл ее, обернулся и в узкой полоске света увидел на тумбочке в прихожей синий ежедневник.
Дома переведя дух, Ивлев листал исписанные Оксаной страницы. Она записывала туда текущие дела вроде похода к косметологу или на маникюр. Там же были пометки о визитах слушателей. На последней исписанной странице Вивальди обнаружил свое имя. Он варварски выдрал страницу, разорвал ее на кусочки и отправил в мусорное ведро вместе с ежедневником.
Специально выходить на улицу ради того, чтобы опустить ежедневник в контейнер, он не стал. Все равно мать скоро собиралась пойти в магазин и заодно вынести мусор на помойку.
Сначала Ивлев очень боялся, но после первой встречи с оперативником понял, что все обошлось, и успокоился.
– Зачем ты пришел с двумя букетами? Невеста одна. – Жанна залюбовалась букетами в руках у Инархова. Они были разными – один из сахарных розовых роз, второй из орхидей – и оба восхитительно прекрасными.
– Больше – не меньше, – заметил Максим.
Во Дворец бракосочетаний Жанна пришла задолго до назначенного времени. Им с Максимом предстояло стать свидетелями. Инархов явился тоже рано, но Жанна его не видела. Она была торжественна и волновалась, будто сама выходила замуж. Гладко зачесанные и уложенные замысловатым образом волосы, кремовое приталенное платье, жемчуг – выглядела она потрясающе. Максим в светло-сером костюме, с контрастирующей бордовой рубашкой, при светлом галстуке. Он тоже волновался, но умело прятал свое волнение.
– Пойдем, – он повел Жанну на улицу, затем во двор, где был вход для подачи заявлений.
В холле перед кабинетом администратора было многолюдно. Пары возбужденно что-то обсуждали, заполняя бланки.
Максим протянул своей даме букет орхидей и, не обращая внимания на присутствующих, встал на одно колено.
– Выходи за меня замуж. – Он достал из нагрудного кармана бархатную коробочку в виде сердца. – Оно принадлежит тебе. Мое сердце.
– Я подумаю, – ответила потрясенная Жанна, любуясь очаровательным кольцом с бриллиантом.
– У тебя полчаса на раздумья, – на этом ритуал предложения руки и сердца закончился. Максим поднялся с пыльного коврика и повел Жанну в комнату за бланком заявления. Как он и рассчитывал, его очередь, которую он предусмотрительно занял с утра, уже подошла.
– Но я еще не решила, – упиралась Жанна, раздумывая, становиться ли Инарховой или оставаться Палеевой.
– Что тут решать? Пиши «Инархова».
– Жанна Инархова. А что, мне нравится, – рассмеялась она своим громким смехом. Все тут же обратили на нее внимание, но ей было все равно. Она была счастлива.