Саркофаг
Шрифт:
Если бы Влад не отскочил в сторону, его бы тоже неминуемо накрыло облаком флюросцирующей взвеси. И сейчас на бетонном покрытии аэродрома было бы одной лужей больше. Влад стеганул длинной очередью из автомата, целя гиганту по глазам, но пули со стальными сердечниками разогнанные почти до первой космической скорости отскакивали от черных очков 'гоблина' не причиняя ему ощутимого вреда.
Внезапно раздавшийся оглушительный хохот заставил Влада опустить ствол автомата. Он не верил своим глазам и ушам - 'гоблин' хохотал! Человекообразная тварь упивалась собственной мощью и безнаказанностью.
–
– повелительно проревел монстр, для вящей убедительности поведя своим 'жезлом' в сторону людей.
При звуке искаженного человеческого голоса автомат сам вывалился из рук Влада. Остальные последовали его примеру. Никому не хотелось повторить судьбу сержанта и превратиться в отвратительного вида осклизлую лужу. Продолжая держать их на мушке 'гоблин' пошарил свободной рукой где-то у себя под подбородком, и передняя часть его шлема бесшумно съехала на затылок, полностью обнажив его лицо.
Бледное лицо с высоким лбом мыслителя, греческий нос, золотые вьющиеся волосы, голубые глаза, излучающие взгляд, исполненный достоинства. Твердая линия рта, губы тронутые полуулыбкой. Внешность 'гоблина' была столь совершенна, что у Влада захватило дух.
– Да, Голливуд отдыхает!
– восхищенно пробормотал Стасик.
Ствол аппарата 'гоблина' дернулся на звук его голоса.
Стасик зажмурился, приготовившись к неизбежному, но внезапно, произошло то, что никто не мог и предположить. Воздух прямо над головой 'гоблина' внезапно задрожал и уплотнился, испуская из помутневшего эпицентра равномерные волны, как если бы кто-то кинул камень в воду. Это прошло незамеченным для гиганта, который не мог видеть, что творится над ним.
'Гоблин' был настолько уверен в собственной неуязвимости, что не мог и помыслить, что ему может угрожать хоть какая-то опасность. Тем временем, события продолжали стремительно развиваться. Влад с замиранием сердца следил за тем, как из соткавшегося плотного клубка воздуха наружу проступают пугающий черный силуэт. В следующее мгновение оттуда показалась отвратительная шипастая морда какого-то гигантского насекомого, затем огромные черные лапы с крючковатыми когтями, а затем и сам гигантский жук. 'Гоблин' недоуменно перехватив взгляды своих жертв, которые в немом ужасе уставились на что-то у него над головой, резко всем корпусом повернулся назад.
Сделано это было именно в тот самый момент, когда ужасное насекомое целиком вывалилось наружу из своей невидимой норы. В голубых глазах 'гоблина' мелькнуло изумление, смешанное со страхом. Он поднял было руки для того, чтобы защитить лицо, но было уже поздно. Жук обрушился на него сверху всей своей многотонной тушей, протаранив утонченное аристократическое лицо своей жесткой хитиновой мордой. Из многочисленных порезов хлынула кровь. Влад с изумлением увидел, что она была красного цвета.
'Гоблин' не выдержав тяжести навалившегося на него огромного насекомого, опрокинулся на спину. Его реакция была настолько быстрой, а силища настолько неимоверной, что в процессе падения он ухитрился, вцепившись в жука обеими руками выломать ему переднюю лапу. Исполинский жук издал пронзительный писк и своими мощными кривыми жвалами впился 'гоблину' прямо в лицо. Последовавший за этим страшный рев, который издал поверженный
Несмотря на это, изувеченный пришелец начал наносить сокрушительные удары огромными кулаками по морде насекомого. Когда его руки бессильно опустились, он уже расплющил голову насекомого в лепешку.
Тем временем, откуда - то сверху. Примерно, оттуда же откуда вывалился и гигантский жук на бетонное покрытие летного поля выпали двое. Это были мужчина и женщина, очень странно одетые. Вернее будет сказать, почти что раздетые. На мужчине были какие-то древние латы и что-то вроде короткой туники. На женщине кроме короткой богато изукрашенной юбки вообще не было ничего. То обстоятельство, что ее тяжелые груди не были ничем прикрыты, казалось, нимало не смущало ее.
Не дожидаясь продолжения, Влад подхватил с земли свой автомат и навел его на неизвестных. Тем временем, адъютант, Стасик, Летун и Алена собрав оружие расстрелянных спецназовцев, пришли ему на помощь и тоже принялись целиться в незнакомцев.
– Эй, народ полегче!
– вскричал мужчина, поднимая руки вверх.
– Вы что здесь все с ума посходили?
– Здесь вопросы задаю я!
– свирепо рявкнул Влад.
– Вы кто такие? И откуда здесь взялись?
– С луны свалились, дебил!
– презрительно бросила женщина и, повернувшись к мужчине, подбородком указала на тело поверженного 'гоблина'.
– Полюбуйся на эту тварь, Сенсей! Этот гад угробил нашего жука!
– Да, сдается, что мы уже опоздали, - с нескрываемым огорчением произнес тот, кого женщина назвала Сенсеем.
– Ты бы опустил свою пушку земляк! И бойцам своим велел бы сделать то же самое. Мы свои буржуинские!
– Откуда нам знать, может вы 'лоялисты'?
– хладнокровно ответил Влад.
– А это еще кто такие?
– удивленно посмотрела на него полуголая женщина.
– Это те, кто лояльно относится к гоблинам, после того, как их эти твари немножко проапгрейдили, - усмехнулся Стасик, опуская автомат.
– Не Влад, они точно не с гоблинами!
– С чего это ты взял?
– воскликнула Алена.
– Увидел шлюху с голыми титьками и сразу записал ее в друзья?
– А я как погляжу, тебе подруга просто завидно?
– усмехнулась женщина с чувством превосходства.
– Ольга, прекрати!
– прикрикнул на свою спутницу Сенсей и повернулся к Владу.
– Слушай подполковник, я сейчас спрошу, а ты просто тупо ответь мне, ладно? Какой сейчас год?
– Ну, я же говорю, они лоялисты!
– торжествующе воскликнула стюардесса.
– Точно, только что обработанные гоблинами лоялисты! Поэтому с непривычки и подвисают слегка.
– Во-первых, не гоблины, а томиноферы, дура!
– повелительно прикрикнула на нее Ольга.
– Во-вторых, не лоялисты, а ксеносервусы! А, в-третьих, если бы не наш скарабей, от вас сейчас осталось бы только мокрое место! Так какой сейчас год, господин подполковник?
Неизвестно, что произвело большее впечатление на Влада, осведомленность Ольги или же то, что она назвала его господином подполковником.
– Сейчас две тысяча двадцать восьмой год, - хрипло ответил он, опуская автомат.