Саркофаг
Шрифт:
Пока инспекторы раздвигали перекрывавшие дорогу щиты, начальник поста крикнул вслед уже забравшемуся в командирский «Тигр» омоновцу:
– Слышишь, мы тут типа взрыв слышали! Болтают, вроде самолет завалился… Правда, что ли?
Майор, придержав дверь броневика, высунулся из салона, приложив палец к губам.
– Да не ори ты на всю Ивановскую… А ты думаешь, с чего бы нас в эту дыру погнали? На жилой дом аэроплан грохнулся. – И опускаясь на сиденье, скомандовал водителю: – Трогай.
Капитан со странным чувством проводил глазами рычащую мощными моторами колонну, бесследно канувшую в непроницаемой пелене, и долго вглядывался в безучастно колышущийся туман, словно пытаясь рассмотреть что-то ведомое только ему одному…
Примерно в это же время неприметная «девятка», совсем немного не доехав до поста, свернула с шоссе на примыкающую к нему узенькую, плохо заасфальтированную дорожку. Из машины вылез тот самый монах, что ранним утром приватно общался с митрополитом. С беспечным видом потянулся, глубоко прогибаясь назад и разводя в стороны согнутые в локтях руки, при этом незаметно для постороннего наблюдателя сканируя окружающее пространство. В отличие от утреннего визита на этот раз он был одет по-походному, в плотную, несмотря на теплый день, темно-зеленую брезентовую куртку с капюшоном и такого же цвета и фактуры штаны, а обут в высокие ботинки на толстой, рифленой подошве.
Открыв заднюю дверцу, монах, теперь больше походящий на дачника или, в крайнем случае, путешествующего автостопом студента, вынул небольшой туристический рюкзак. Закинув его за спину, строго сказал сквозь приоткрытое стекло так и не вышедшему из машины водителю:
– Завтра ждешь меня здесь с десяти до восемнадцати. Не приду – уезжай. Если это, – он показал пальцем на шевелящийся в ста метрах впереди туман, – дойдет сюда – уезжай. Проявят нездоровый интерес представители власти – уезжай. За меня не беспокойся; если что, выкручусь, не впервой. Все ясно? – И не дожидаясь ответа, слегка хлопнул по крыше автомобиля: – С Богом.
Не оборачиваясь, он легко и бесшумно побежал в сторону закрывшей половину неба белесой хмари.
…Монаха звали отцом Олегом. Пять лет назад разведгруппа, ведомая командиром взвода в бригаде особого назначения Министерства внутренних дел, старшим лейтенантом Копьевым, попала в засаду боевиков в горах на юго-востоке Ингушетии. Разведчики отказались сдаваться и пять часов держали круговую оборону. Когда к ним наконец сумели прорваться «вертушки», до полевого госпиталя дожил лишь командир.
На самом деле группу, сумевшую зацепить горячий след Басаева, продали нечистые на руку руководители операции. Заметая следы предательства, штабные сумели сфальсифицировать данные радиообмена и на их основании обвинить тяжело раненного офицера в профессиональной непригодности, повлекшей за собой гибель подчиненных. Представители кадровой службы, не дожидаясь, пока тот закончит лечение, настоятельно предложили ему по-тихому уйти на гражданку, в случае отказа пригрозили трибуналом.
До конца не оправившийся от психологического шока, вызванного издевательски бессмысленной смертью товарищей, Олег прямо в палате Военно-медицинской академии, не задумываясь, подмахнул рапорт, заботливо подсунутый прячущим глаза холеным полковником.
После выписки уволенный в пожарном порядке из органов внутренних дел бывший детдомовец Копьев оказался на улице. Однако город, где, вопреки всем прогнозам, его сумели поставить на ноги, Олегу приглянулся. Пристроившись охранником на платной автостоянке, он снял угол в громадной, запущенной коммуналке и попытался начать все сначала.
Но великолепно обученный воевать – а краповый берет он с первой же попытки получил еще на третьем курсе командного училища внутренних войск – отставной спецназовец никак не мог найти себя в мирной жизни. Каждую ночь Олег плавился в горячечном бреду кошмаров. К нему вновь и вновь приходили погибшие друзья, и он все бросался в ту последнюю, отчаянную контратаку, пытаясь спасти хотя бы кого-нибудь из них.
Чтобы окончательно не сойти с ума, Олег стал все чаще и чаще прикладываться к рюмке. И в один из похожих друг на друга промозглых осенних вечеров уже привычная доза спиртного вдруг показалась ему недостаточной. Понимая, что не сможет заснуть без добавки, и проведя ревизию скудной наличности, Олег направился в круглосуточный магазин за парой бутылок самого дешевого пива.
В темной арке, ведущей из колодца двора на оживленный проспект, он натолкнулся на трех наголо бритых, затянутых в черную кожу молодчиков, прижавших к стенке пожилого прохожего с недвусмысленным намерением проверить содержимое его карманов.
Открывшаяся картина показалась Олегу настолько омерзительной, что неожиданно для себя он решил вмешаться. Некоторое время понаблюдав, как выродки деловито, не обращая ни на кого внимания, потрошат добротно одетого старика с окладистой седой бородой, насмешливо окликнул их:
– Эй, орлы! Не многовато будет, трое-то на одного?
Приземистый, широкоплечий крепыш, запустивший руку в черной перчатке с обрезанными пальцами во внутренний карман пальто жертвы, нехотя обернулся. Смерив смельчака презрительным взглядом, презрительно процедил сквозь зубы:
– Вали отсюда, лох, пока цел. И радуйся, что не до тебя сейчас.
В ответ Олег довольно хохотнул, ощущая, как забытое чувство звенящей легкости, всегда приходившее перед боем, моментально растворяет пьяный дурман в голове.
– Какой же ты грозный, как я погляжу. Уже можно бояться?
Не ожидавшие подобной наглости от внешне ничего собой не представлявшего, к тому же явно поддатого парня, грабители удивленно переглянулись. Крепыш, видимо бывший вожаком в банде, плотоядно оскалился и, бросив подельникам: «Сам разберусь», резко развернулся.
– Ну, лошара, ты напросился. Щас кишки выпущу… – Он демонстративно выдернул из кармана щедро проклепанной косухи выкидной нож, хищно клацнувший выскочившим из рукоятки лезвием.
– Да нет проблем, – как ни в чем не бывало улыбнулся Олег, приводя громилу в секундное замешательство. – Давай, – а себе под нос едва слышно добавил: – Если сумеешь.
Присевший на напружиненных ногах бритоголовый помедлил, покачивая перед собой вытянутой рукой с зажатым в кулаке ножом. Но затем, вероятно решив, что перед ним обычный городской сумасшедший, сделал, как ему, наверное, показалось, молниеносный выпад.