Сармат. Смерть поправший
Шрифт:
— Разрази меня гром, если у вас нет солидного счета в Дойчебанке на ваше имя...
— Почему ты решил, что у меня должен быть солидный счет?
— Просветил меня в общих чертах один из серьезных людей. Операция, мол, связана с крутым бизнесом. Думаю, что после моего визита твои финансовые дела пойдут вверх, а на раскрутку, в этом разе, всегда полагается некоторый оборотный капитал. Сечешь, «Щербинка»?..
— Ты уверен?
— Скорее всего. Но «однорукие бандиты», это, так сказать, личная моя инициатива, — наклонился Кригер к Савелову. — Советую для начала войти в дело с однорукими... Заодно поймете, что это за зверь такой зубастый — капиталистический бизнес.
— Вы это серьезно? — перешел на «вы» Савелов, тем самым дистанцируясь от очень неожиданного коммерческого предложения.
— Вполне, герр Зильбербард. Даже советовался в Москве с теми серьезными людьми из очень, ну очень серьезного дома. Понимаете, о ком я?..
— Возможно...
— Они дают вам добро на приручение того зверя.
— Не лечите меня! — опять взбеленился Савелов. — Порете какую-то чушь... К тому же у меня совсем нет уверенности, что немецкая БНД не сечет каждый ваш шаг. А может, вы давно «двустволка», ради гешефта служите нашим и вашим...
— Для БНД я всего лишь бывший советский еврей, пострадавший от репрессий тоталитарного строя. С такими, как я, они, боясь базара в Тель-Авиве, дела не имеют.
— Если вы вхожи в тот серьезный дом, то какого черта разложились в пивной с русской воблой?
— Ха!.. Да в ГУЛАГе каждый затруханный баклан знает, что при шмоне вертухаи не найдут лишь то, что лежит на виду. А ваш покорный слуга, герр Зильбербард, — Кригер ткнул себя в грудь, — имел честь родиться под вой пурги в колымской зоне, в эпоху, так сказать, беспощадной борьбы интернационалистов с безродными космополитами...
— В таком случае вам и в самом деле больше подошел бы климат Израиля, а не Германии с Россией, — не удержался от колкости Савелов.
— Я тоже так когда-то думал, но там оказалось евреев на один квадратный километр слишком много, — засмеялся Кригер, останавливая машину перед новым домом Савелова. — Вот мой телефон, — вложил он визитку в руку Савелова. — Жду звонка, герр Зильбербард.
— Не надейтесь, что позвоню, — выходя из машины, бросил тот. — Вы свое дело сделали, а теперь, как говорится, адью навсегда, господин хороший.
И действительно, после встречи с Кригером Центр улучшил финансирование, и Савелов, чтобы не чувствовать себя нахлебником, решил заняться бизнесом. Он снял деньги со счета и позвонил Кригеру. Сумма, полученная им еще через неделю от Кригера, в один день сбывшего в Москве оптом огромную партию «одноруких бандитов», превзошла ожидания Савелова и сразу разрешила все их с Урсулой финансовые проблемы, а с ними и семейные. Кригер, вдохновленный посещением Москвы и полученным там гешефтом, любезно представил ему полный отчет и бухгалтерские документы о состоявшейся сделке.
В дальнейшем Кригер оказался незаменимым и в претворении в жизнь второй части операции «Тамплиер». По его наводке, разумеется, опять за определенный гешефт, Савелов выходил на нужных людей и после их дотошной проверки Центром открывал в оффшорных зонах на их имена подставные фирмы, на счета которых сразу потекли огромные суммы от сделок с российской зарубежной собственностью. Разумеется, что-то от этих сумм ложилось и на счет самого Савелова.
Кроме того, в предприимчивой голове Кригера родилось еще несколько хитроумных коммерческих проектов, связанных с продажей в страны третьего мира разнообразного современного оружия и боеприпасов, оставшихся на складах уходящей на родину Западной группировки войск. Благо, с тыловиками из этой группировки, сбывшими ему когда-то партию противогазов, дальновидный Кригер окончательно не порвал отношений. Были такие связи, по старой службе в Германии, и у самого Савелова.
Договориться с интендантами не представляло особой сложности. Те понимали, что в лучшем случае в России их семьи ждут лишь служебные квартиры с казенной мебелью. И самые отчаянные готовы были загнать с войсковых складов что угодно, сколько угодно, и главное, кому угодно, лишь бы платили «зелеными» в запечатанных пачках, а они, как известно, не пахнут.
Вскоре Савелов решил принять долевое участие и в этих проектах Кригера. «Что мне терять? — спросил себя он однажды и сам себе ответил: — Все, что мне было дорого, я уже потерял: Родину, офицерскую честь, отца, любимую жену и даже самого себя...». А сомнительность сделок с оружием?.. Так ли они сомнительны по сравнению с тем, что творится в родном отечестве?.. К тому же, в России сейчас, как и предсказывал Павел Иванович Толмачев, упорядоченная эвакуация стремительно переходила в фазу беззастенчивого мародерства: все, кому не лень, «с грозящей веселостью глаз», не обременяя себя сомнениями, наперегонки потащили общенародную, а с их точки зрения — ничейную, собственность в свои крысиные лабазы".
— Я не лучше, но и не хуже вас, господа-товарищи! — сказал Савелов самому себе. — В конце концов, в эпоху передела собственности что позволено Юпитеру, может быть позволено и Быку...
Впрочем, у подполковника Савелова все же иногда еще что-то скребло в груди. Бывало, что он с содроганием вспоминал отцовское: «Аз воздам!.. Аз воздам, Вадька!..» Но первая же сумма, полученная ими с Кригером за несколько дивизионов систем залпового огня, проданных на Ближний Восток, заглушила все его сомнения.
И еще: за последнее время, к полному недоумению Савелова, к нему совсем перестал являться Сарматов. Сколько бы он ни пытался вызвать его образ, тот, даже в снах, никогда больше не приходил к нему из своего таинственного небытия.
Гонконг.
7 апреля 1991 года
С первыми лучами весеннего солнца окутанные туманом склоны холмов за стенами монастыря, как по мановению палочки волшебника, окрасились в глубокий перламутровый цвет. Князь тьмы отступал...
Профессор Осира из распахнутого окна кабинета полюбовался цветущими во дворе деревьями и позвонил в серебряный колокольчик. Появившийся на пороге монах приветствовал его поклоном.
— Все ли в порядке в монастыре, Яма-сита? — строго спросил профессор.
— Происшествий нет, сенсей. Два послушника-грека, отпущенные с вечера на моленье в русский храм, возвратились час назад и немедля приступили к медитации.
— Они молились всю ночь? — вскинул брови профессор.
— Молились. У православных сегодня главный праздник — Пасха, он посвящен воскресению их бога Иисуса...