Сашенька
Шрифт:
Следователь передал бумаги Сашеньке.
— Прошу, обвиняемая Цейтлина-Палицына! Прочтите! Не могли вспомнить? Как же вы могли о таком забыть?
44
— Товарищ Степанян, телеграммы не было?
На следующее утро Каролина опять потащилась в кабинет начальника станции. Душная комната, под потолком которой гудел вентилятор, была на этот раз переполнена. У стола сидел обутый в лапти стариккрестьянин с длинной седой бородой, в рубахе навыпуск. Молодой человек с бородкой «под Калинина» — судя по френчу, партийный работник — ожидал, держа наготове
— Нет, сегодня телеграммы не было, ничего не передавали… Каролину охватило отчаяние: Сатинов их подвел, все оказалось напрасным.
— Сегодня я уезжаю, — сказала она чуть не плача. — Я больше не могу ждать.
Она с детьми направилась к двери и собиралась уже открыть ее, когда Степанян неожиданно встряхнулся и зацокал языком, как дятел.
— Минутку! Телеграммы для вас нет, но у самовара в столовой вас ожидают. Женщина. Она здесь уже давно.
— Спасибо вам, товарищ Степанян. Спасибо! Я готова вас расцеловать… — И она поспешила прочь.
— Это мама? — спросил Карло, когда они направились в столовую.
— Мама уехала, — серьезно сказала Снегурочка. — Каролина же нам говорила. Мы отправились за приключениями.
— Пошли, — сказала Каролина. — Быстрее. Господи, только бы она не ушла!
В столовой, в стороне от очереди за чаем и горячей водой, от подносов с жирными клецками, пирожками, пельменями, мисками с супом, у дымящегося самовара сидела пожилая женщина благородной наружности с лицом луковкой и седыми локонами, заправленными за уши. На ней были старомодная шляпка и костюм. Лала пила маленькими глоточками чай и напряженно разглядывала толпу. Заметив изможденную няню с двумя детьми, она встала и поманила их рукой.
— Здравствуйте, я приехала к вам. — Она улыбнулась и протянула руку Каролине, которая, казалось, не привыкла к такому обращению. Мгновение обе женщины изучали друг друга, потом обнялись, как старые подруги.
— Извините, что заставила вас так долго ждать. Поезд опоздал, да и я старовата для путешествий. Давайте присядем, — медленно проговорила она, пристально глядя на детей — детей ее дорогой Сашеньки. — Я сняла номер в гостинице «Революция», можем пойти туда умыться и поспать. И поесть. У меня есть документы на детей и немного денег.
У Каролины подогнулись ноги, она закрыла лицо руками — Лала понимала, чего стоило няне это мгновение. Карло подбежал к ней и поцеловал волосы Каролины.
— Ты мой лучший в мире друг! — сказал мальчик, гладя ее по щеке.
Лала положила руку Каролине на плечо.
— Мы живем в непростое время. Как хорошо, что вы здесь! Каролина, пожалуйста, перестаньте плакать! Я ведь ни на что не напрашивалась. Как и вы, я многим рискую, ввязываясь в это. Я вся на нервах.
— Но вы представляете, как нам надо поступить?
— Да, Каролина, я сделаю все, чтобы помочь детям.
— Она еще раз посмотрела на детей, а они — на нее.
— Кто это? — спросила Снегурочка.
— Снегурочка, будь повежливей! — Лала заметила, что к Каролине вернулось самообладание. — Эта женщина нам поможет.
— А где мама? — спросил Карло.
— Ты, наверное, Карло? —
Она полезла в холщовую сумку и достала коробочку с печеньем. Лала открыла коробку, Карло разинул рот при виде желтого бисквитного чуда с вкусной начинкой, но остался на месте.
— Я слышала, ты любишь печенье, — добавила Лала, заметив, как Каролина ей улыбается.
— Смотри, Карло, — сказала Снегурочка, — она знает, что ты любишь.
Девочка взяла одно печенье и протянула Карло — мальчик съел. Он взял сестру за руку.
— Привет, Снегурочка, это твоя подружка-подушка? — спросила Лала.
— Вы знаете о подушке?
— Разумеется, Подушка — знаменитость. Привет, товарищ Подушка! Ты намного светлее, чем твоя мама, и у тебя голубые глаза, но рот мамин. А ты, Карло, — вылитый отец.
— Вы знаете маму? — спросила Снегурочка.
— Вы знаете папу? — вторил сестре Карло. Еще бы! — ответила Лала, вспоминая, как она впервые увидела спящую Сашеньку и тут же полюбила ее как собственную дочь. Вспомнила ночи, проведенные у Сашенькиной постели в особняке на Большой Морской, прогулки на санях по улицам Петрограда, вспомнила, как весело было кататься на коньках или скакать на пони по семейному поместью. Она, по сути, была Сашеньке настоящей матерью. Пусть за последние десять лет они почти не виделись — Сашенька жила в безумном мире, который требовал от человека всех сил без остатка, — Лала все равно думала о ней каждый день. Она смотрела на портрет юной институтки в накрахмаленном переднике и разговаривала с фотографией. Кроме того, здесь, на станции, она оказалась не только ради себя или Сашеньки, но и ради Самуила Цейтлина. Теперь, когда Сашенька пала жертвой той самой партии, которой она служила с таким энтузиазмом, Лала могла в последний раз доказать свою безграничную любовь к семье Цейтлиных лишь одним способом — взявшись за доверенное ей рискованное дело. — Я знаю вашу маму лучше кого бы то ни было. Но сейчас не время думать о маме. Мы должны продумать, что нам делать дальше, распланировать следующее приключение. И называйте меня просто Лалой.
— Значит, это ты та самая Лала? — удивилась Снегурочка. — Мамочка рассказывала, что ты каждый день купала ее. Ты мне нравишься. Ты очень подушная.
Две няни переглянулись, улыбнулись, но тут же отвели увлажнившиеся глаза: у каждой сердце разрывалось от этой сцены. Снегурочка одинаково умиляла их обеих.
Они пошли в город, прочь от вокзала, каждая вела за руку ребенка.
— Покачайте меня! — запищал Карло, высоко задирая ноги, оживляясь впервые за несколько дней.
Каролина взяла его за одну руку, Лала — за другую;
Лала не могла избавиться от мысли, что один этап жизни детей завершен, — вот-вот начнется совсем другой.
45
Сашенька забарабанила в дверь камеры.
— Отведите меня к Кобулову!
Глазок открылся, показался мутный безразличный зрачок, глазок закрылся. Сашенька, изнемогая от жары, опустилась на нары, то погружаясь в тревожную дрему, то снова просыпаясь. Когда ей в последний раз удавалось заснуть хотя бы минут на десять? Она потеряла счет времени. Не знала, когда день, когда ночь. В камере не было окна — только яркая лампочка, которая горела круглые сутки.