Сатира. Юмор (сборник)
Шрифт:
Народ разошелся очень довольный и еще недели три живо обсуждали… как же повезло той Палажке, что содрала трояк за шелудивое порося, которое и семигривенника не стоило…
А месяца через два привезли из города в школу аппарат, и теперь каждое воскресенье цокотит лихая чертовня и показывает…
Чего только не показывает!..
Конь в воздухе
Это как-то вечером. Принимаю радиослушательскую позу… Из этого вы делаете вывод, что у меня в квартире есть радио. Правильно, не ошиблись.
Принимаю, значит, радиослушательскую позу – ложусь просто на кровать, сжимаю голову железным обручем, уши нагружаю наушниками, кричу на сына, чтоб замолчал, и слушаю.
– Алло! Алло! Говорит Харьковская радиостанция Наркомпроса Украины на волне четыреста семьдесят семь метров.
Это понятно.
– Алло! Алло! Балакучио Харковенчио радиочио штанцы Наркомпросио Украинио ин волнендо чио-чио-чио-метрио!
Это на эсперанто. Говорят, эсперантисты понимают.
Возможно.
– Сейчас начнется первый в мире шахматный матч по радио между Харьковом и Киевом! За Киев играют маэстро: Богатырчук, Рмузер, Погребиський, Гринберг, Поляк. За Харьков маэстро: Алехин, Григоренко, Ойстрах, Порт и Янушпольский.
– Киев делает первый ход д2 – д4! Харьков е7 – е6!! е7 – е6!! Очередной ход Киева в 6 часов 15 минут!!
– Алло! Алло! Киев! Киев! Слушайте нас! е7 – е6! е7 – е6!
И пошло, и поехало…
Вы же понимаете, что это значит? До чего мы доскочили?
Столица Украины – Харьков – первый в мире инициатор шахматной игры по радио. Харьков первый в мире полез в межпланетные просторы с конями, слонами, ферзями и пешками! Первый в мире!
Разве это не красиво? Разве это не заслуга?
Разве это не натолкнет устроителей матча на мировое первенство между Алехиным и Капабланкой сделать так, что шахматисты всего света будут следить за игрою лучших шахматистов и через минуту будут знать про каждый ход?
Пристегнуть радио к шахматам – прекрасная идея.
И Харькову, и харьковским шахматистам, пионерам в этом деле, – честь и слава!
Инициатива их не умрет – я уверен в том.
Я уверен и в том, что пробежит какое-то время, ну, месяц, два, год, надавлю я на соответствующую кнопку своей домашней радиостанции, отыщу Кубу, отыщу Капабланку и:
– Доброго здоровья, Рауль Хозович? Живеньки-здоровеньки? Может, вжарим с вами дебют испанских пешек? Что, согласие? Прекрасно! Ваш ход? д2 – д4? Хар-рашо. А я пойду коньком!.. Я, знаете, коньком!..
Такая может быть штука.
Международное положение
У меня сидит мой старый приятель Иван Максимович – почтенный середняк села Смыкалки, философ и член сельсовета.
Воспользовавшись приездом Ивана Максимовича в столицу, я нанял у него клуню для планового проведения летней отпускной кампании среди членов моей семьи.
Сейчас мы замагарычиваем эту смычку села с городом.
– Хорошо сейчас у вас на селе? – спрашиваю я. – Сеют сейчас… А там начнет всходить, зазеленеет… Приятно. Поле такое зеленое-зеленое…
– Да ничего, – говорит Иван Максимович. – Неплохо. Сеем, действительно. Надо. Международное положение, стало быть, показывает, что капитализм…
– А как Донец, Иван Максимович? Такой же широкий, как когда-то? Помните, как в десятом году мы с вами за сомами на ночь ходили? Хорошо так… Ночь теплая, лунная… Лодка плывет… А учитель, Гордей Петрович, раньше нас, бывало, приедет и уже сидит… На яме…
– Не удит теперь Гордей Петрович. Бросил. Некогда ему. Школа – само собою да кампании разные. Доклады да собрания. А он у нас по… международному положению всегда… Нагрузка у него…
– А развести костер на берегу, там, знаете, на поповском лужку под белой березкой? Ночь те-е-мная!..
– Эге! Вспомнили… Нет той березки. Срубили. На трибуну. Трибуна у нас теперь возле сельсовета из той березки. Как праздник какой или шефы налетят – речи с трибуны той про… международное, значить положение да и вообще…
– Жалко березку. Место ж какое! Берег крутой. Как разбежишься – да в воду! Аж дух забивает! Тогда еще сосед ваш Микола Крутой добре прыгал. С выкрутасами прыгал. Теперь, наверно, и он постарел, как и мы с вами?
– Э… Нет Миколы Борисовича. Помер месяц тому. Председательствовал он у нас в сельсовете. На годовщину Февральской революции доклад делал. С трибуны. А оно мороз. Начал про… международное положение, да так и не закончил. Что-то плохо ему стало. Месяц полежал и поховали… Хороший человечища был. А что уж оратор! Бывало, выйдет да как двинет: «Товарищи!! Международное положение нашего сельсовета показывает… И пошел, и пошел… Талант был. Жаль…
– Ничего не поделаешь, Иван Максимович. Доля, значит, ему такая. Хороший был человек, сознательный. Припоминаете, как он когда-то, еще парубком, помещикова сына чуть не убил за то, что тот аиста застрелил? А какое горе было тогда на вашей клуне! Что с аистихой делалось?? На другой год не было уже на вашей клуне аистов.
– И теперь не будет.
– Почему же?
– Антенну на том месте поставили. Вот зимою. Для радио. В сельсовете радио, а на моей клуне антенна. Клуня ж у меня высокая, ни у кого такой нету. У нас теперь так и говорят: если б, говорят, не клуня Ивана Максимовича, так бы мы никогда и не услышали про… международное положение. А то почти каждый день.
Иван Максимович помолчал.
– Культура, знаете, – добавил он. – Пришлось поступиться аистом. Надо. Радио – великая вещь, сами знаете. Вот как-то товарища из Москвы слушали. Полтора часа говорил про… международное положение. Харашо! Сидишь в сельсовете, цыгаркой попыхкиваешь и все тебе ясно: клуня, антенна, аистово семейство, Москва, сельсовет, я, кум Денис и… международное положение… Дивно…
………………………………………………
Сейчас Иван Максимович разговаривает с моей женой, а я себе думаю: