Саттри
Шрифт:
Он рискнул бросить взгляд в щель сквозь пальцы на кипящее солнце. Оно висело прямо над головой. Он двинулся по пустырям, осторожно ступая тонкими ботинками по зазубренным кольцам битых стеклянных банок и утыканных гвоздями планок. Время от времени останавливался передохнуть, нагибаясь и упирая руки в колени или присаживаясь на одну пятку и поддерживая голову. Вся рубашка у него пропотела и воняла ужасно. Немного погодя он вышел на другую улицу и двинулся по ней, пока не увидел вдалеке яр, который мог оказаться железнодорожной полосой отчуждения. Он вновь пустился через пустыри, и по переулкам, и через заборы, стараясь не терять азимута на свою цель. Пересек ряд задних дворов мимо мятых жестянок с помоями, где гудели и покачивались на ветру тучи плодовых мух, а сутулые собаки отбредали прочь. В двери уборной, подтягивая панталоны, показалась толстая негритянка. Он отвернулся. Она проорала чье-то имя. Он пошел дальше. Сзади его окликнул какой-то мужчина, но оглядываться он не стал.
Переулок он срезал и прошел мимо ряда складов, а в конце уже разглядел рыночные сараи на проспекте Дейла и за ними подъездные пути Л-и-Н [4] , сходившиеся к сортировке. Он перешел через рельсы и взобрался к Парадному проспекту по насыпи на дальней стороне. В железнодорожной выемке двое мальчишек швыряли камни в выставленные рядком бутылки. Дым на воде [5] , выкрикнул один.
Иди нахуй, ответил Саттри.
Его прохватило волной тошноты, и он остановился передохнуть на старой опорной стенке. Глядя из-под руки, смутно видел он отпечатки трилобитов, известковые камеи исчезнувших двустворчатых и изящных морских папоротников. В этих зазубренных расщелинах каменные панцири, на которых некогда висела плоть живой рыбы. Его качнуло дальше.
4
Луисвиллская и Нэшвиллская железная дорога – грузопассажирская железная дорога на юго-востоке США, действовала в 1850–1982 гг.
5
Имеется в виду патриотическая песня Зика Клементса и Эрла Нанна «Smoke On the Water» (1944), ставшая популярной в исполнении кантри-певца Клайда Джулиана («Рыжего») Фоули. В ней предрекается полный разгром сил Оси союзниками на море и на суше.
Остановился он посреди улицы перед высоким каркасным домом на Парадном. Некрашеные доски дымились голубоватым оттенком. Окликнул женщину, сидевшую на крыльце. Та подалась вперед, вглядываясь.
Джимми там?
Нет. Со вчерашнего вечера не приходил. А это кто?
Корнелиус Саттри.
Помилуй боженька, я и не узнала. Нет, его тут нет, Корнелиус. Даже не знаю, что он там и как.
Что ж. Спасибо, мэм.
Заходи нас повидать.
Зайду. Он помахал рукой. Из-за угла выворачивал полицейский автомобиль.
Проехали мимо. Не успел дойти он до конца улицы, как они описали круг и подъехали к нему сзади.
Куда направляешься, малый?
Домой, ответил он.
Где живешь?
Ниже Парадного проспекта.
Мясистая рожа, маленькие глазки оглядели его. Рожа отвернулась. О чем-то между собой поговорили. Один снова повернулся. Что с тобой случилось?
Ничего, ответил он. Все у меня в порядке.
Полагаю, немного пьян, нет?
Никак нет, сэр.
Где был?
Он взглянул на свои облепленные грязью ботинки и вздохнул. Навещал знакомых вон там. Теперь просто иду домой.
А в чем это у тебя там вот весь перед?
Он опустил взгляд. А когда вновь поднял голову, глаза устремил поверх крыши синеглазки на унылый ряд старых домов с их расколотыми висящими обшивочными досками и картонными подоконниками. На жаре чахло несколько почерневших деревьев, и в этом помраченном чистилище пел дрозд. Певчий дрозд. Дерьмус Мусикус. Лирическая птица-говница.
Облился чем-то, ответил он.
Воняешь, будто тебя в говно макнули.
По разъезженной дорожке брели два паренька. Увидев синеглазку, развернулись и двинули обратно.
Дверца открылась, и мясистый вышел.
Может, тебе стоит вот сюда сесть, сказал он.
Не сажай сюда этого вонючку. Вызови фургон.
Что ж. Постой тогда вот тут.
Никуда я не поеду.
Что я тебе скажу, то и будешь делать.
Он мечтательно слушал потреск рации.
По Западному и Лесному проспектам подъехал автозак и остановился перед синеглазкой, вышли два полицейских. Открыли дверь, Саттри подался к фургону.
Ух ты, ну не сладкий ли цветочек, а, сказал один.
Внутри на лавке, шедшей по всей длине фургона, сидел пьяный. Саттри сел напротив. Дверь грохнула, закрываясь. Пьяного мотнуло вперед. Эгей, старина, произнес он. Сигаретки не найдется? Саттри зажмурился и откинул голову на стенку.
В тюряге он встал перед окошечком, и ему велели вывернуть карманы. Ему удалось слабо улыбнуться.
Сотрудник сбоку от него потыкал в него ночной дубинкой. Карманы выворачивай, малый.
Саттри поднял полы своей заляпанной рубашки. Карманы у него свисали, как носки.
Удостоверение у тебя имеется.
Никак нет, сэр.
Как так.
Меня ограбили.
Как звать.
Джером Джонсон.
Сотрудник записывал. У нас с тобой раньше хлопоты бывали, нет, Джонсон?
Никак нет, сэр.
Тот поднял голову. Уж точно не бывало. Выньте там у него ремень и шнурки.
Его провели по коридору к камерам.
Дверь открыли в большую клетку, и он вошел в нее, и за ним захлопнули дверь. В одном углу кто-то спал, головой в лужице створоженной пустоты. Лавок не было, сесть не на что. По периметру клетки бежал цементный желоб. Саттри передернуло корчей боли в черепе. Он сел на пол. Тот был прохладен. Немного погодя он встал на колени и прижал к нему голову.
Должно быть, он уснул. Услышал, как вертухай колотил по прутьям, выкликивая кого-то по имени. Когда проходил мимо, Саттри с ним заговорил:
Вы можете вызвать мне сюда поручителя?
Как фамилия?
Джонсон.
Сколько ты уже тут?
Не знаю. Я спал.
Все равно надо пробыть шесть часов.
Знаю. Просто хотел, чтоб вы мне проверили.
Цирик не ответил, проверит или нет.
Немного погодя Саттри растянулся на полу и вновь заснул. Время от времени просыпался сдвинуть ту или другую кость, где отлеживал на бетоне. Поручитель пришел только вечером.
Щеголеватый человечек в ботинках-сеточках. Оглядел мерзопакостную загадку, сидевшую перед ним в клетке. Вы Джонсон? спросил он.
Да.
Хотите поручительство?
Да. Только у меня денег нет. Надо будет позвонить.
Ладно. Кому звонить? Он вытащил блокнот и карандаш.
Саттри дал ему номер.
Ладно, ответил он. Ждите тут.
Еще бы, сказал Саттри. Послушайте.
Что?
Скажите им Саттри. Но просите для Джонсона.
Так у вас может выйти много неприятностей.