Саймон Рэк
Шрифт:
Алиф кивнул.
— Хорошо. Веришь, и хорошо. Богги и я, мы хотим конструктивно поговорить с тобой сегодня попозже. После того, как поступят предложения. Нам требуется твое и Тсадии согласие. Ясно?
— Да.
— Великолепно. Еще одна мысль. Я ждал много лет, чтобы сказать кому-то нечто такое, что скажу о твоей кузине Сильве.
— Что такое?
— Тебе надо отучить ее от вредной привычки.
Глава 7
Что
Мирные предложения обеих сторон прибыли во время. Они оба были написаны от руки и завернуты в блестящую обертку, которая служила только для отвода посторонних глаз. Саймон быстро просмотрел оба буклета и бросил их на стол.
Богарт предался со всей святостью правоверного своему религиозному занятию — сборке и разборке пистолета. Он рассерженно посмотрел на два пакета, упавших на стол в нескольких дюймах от его пистолета.
— Ни один не предлагает ничего серьезного? Так?
— Это годится для подтирки в туалете, Богги. Больше некуда. Обе стороны остаются за своими фортификационными сооружениями и даже отказываются высовывать нос. Они не сдвинулись ни на йоту.
— Придется повыкручиваться.
— Да. Ты прав. До наступления ночи у нас еще полдня. Затем завтра наступит час правды. Пошли прогуляемся где-нибудь. Сходим в картинную галерею в подвальном этаже.
Богги и Саймон прихватили с собой револьверы. Покинули свои апартаменты и вошли в маленький частный, предоставленный им, лифт.
Хотя опускаться в подвал предстояло глубоко, это заняло у них меньше минуты.
— Спуск занял меньше минуты, но мне придется постоять здесь, и подождать, мой желудок прибудет сюда двумя минутами позже.
Саймон, смеясь над шуткой Богги, двинулся вдоль правой стороны к галерее, следуя расцветке стен — знаку, с которым сверился перед началом спуска. Необходимая предосторожность в этом горменгастском лабиринте.
Их уже ожидал посланник. Или точнее группа посланников ожидала их. Изобразив приветственную улыбку, радостную, Ангис Вейл стоял у вращающихся дверей. Его борода и усы были щеголевато подстрижены, хотя левый ус свисал на два дюйма ниже правого; плащ опрятный, серого рабочего цвета.
— Я знаю от принца, что вы сказали ему, что собираетесь делать. И мне не надо дважды повторять, что это хорошее, похвальное дело. Мне остается только пожелать самому себе, чтобы у меня достало нервов, смелости, отваги, мужества и сердца…
— Вспомните о своей кличке, мастер Вейл.
— Разумеется, разумеется, посол, Богарт. Он все сказанное вами принял к сердцу и решил нынче ночью обратить все свое внимание на ваши планы.
Саймон был шокирован.
— Вам известно об этом, Ангис! Я думал, что никто не узнает.
— Мой дорогой посол, нынче трудно что-либо удержать в тайне в Капуе, как сыру трудно поменять свой запах. Я почерпнул эти сведения из источников,
— Сильва!
— Да, посол. Я слышал, что вы были близки с этой госпожой.
Взрывчатая усмешка Богарта:
— Госпожой!
Гувернер покачал головой.
— Я согласен, что мораль принцессы оставляет желать лучшего. Да, я помню, как меня однажды неожиданно вызвали к ней, и я нашел ее развлекающейся не только с…
— Так, значит, и она знает, — прервал его Саймон.
— О, да, она знает.
Богарт мгновенно понял, что тут подразумевалось. Если Сильва знает, значит, нет необходимости выяснять, сколько других человек знали об этом. Они просто не решались задеть принца и Тсадию. А если они решили проверить посла? Здесь многие хотят войны. Хотят сильнее, чем хотя бы микроскопической потери лица.
Значит, теперь в любое время им грозит опасность.
Пока Ангис стоял озадаченно между ними, оба офицера обменялись тревожными взглядами.
— Может, вернуться назад? Мы сможем удержаться в комнатах всю ночь.
— Нет, Богги. Уж если мы здесь, пойдем вперед. Держись наготове. Ангис, много ли посетителей в галерее?
— Боюсь, никого, посол. Картины никогда не интересовали мой народ. Я удивился бы, окажись здесь хоть одна душа. Совсем никого.
Галерея была обширной, экспонировалось искусство, практикуемое на Алефе, с несколькими залами из других планет галактики Омикрон. Экспозиция Гимеля занимала весьма небольшое место.
— Все потому, что народ на Гимеле больше интересуется увеличением количества больших чисел и мало обращает внимания на занятие искусством. Признаться, это огорчает меня.
Несколько минут трое мужчин гуляли по лабиринту, глядя на картины и скульптуры, слушая записи музыки, восхищались звуковыми скульптурами и чувствовали, как улетучиваются тревоги под действием эмоций.
После того как они осмотрели половину музея, Саймон остановился и посмотрел на воспитателя.
— Ангис, вы сказали, что недостаток созидательного искусства наших тоталитарных друзей с Гимеля огорчает вас. Я внимательно осмотрел художественные достижения вашего собственного мира, и меня поразила одна вещь.
— Уровень нашего искусства? Развитие пути творческого процесса?
— Нет, Ангис. Остановка развития искусства на Алефе!
Выражение лица Вейла изменилось.
— Остановка, Саймон?
— Да, очень хорошо представлены образцы двухсотлетней давности. Несколько примитивных картин постколонистского периода. Мне нравятся эти звуковые скульптуры в комнате Балларда, но им, должно быть, не меньше пятисот лет. Я все пытался увидеть, что ваши молодые современные художники изобразили в свете и звуке. Ангис, вы можете сказать мне, что ваши художники сделали за последние, ну скажем тридцать лет?