Сбежать от судьбы
Шрифт:
Мы посмеялись над такой иронией судьбы, а затем уставились на Димару.
– Давай, Ди, – мягко проговорил Вираэль, – поведай нам свою историю.
Амазонка тяжело вздохнула, отодвинулась от меня на самый край балки и зябко обхватила себя руками.
– Вы… со мной общаться не захотите, – тоскливо сказала она и опустила голову.
– Глупость какая! – возмутилась я.
– Действительно, Ди. – Миатэ присел рядом с ней на траву. – Мы знаем тебя. Ты не могла сделать ничего настолько плохого.
– Еще как могла, – мрачно произнесла амазонка
Что-то мне подсказывает, что Димара просто взвалила на себя несуществующую вину. И теперь с упоением мучается угрызениями совести…
– Когда мне исполнилось восемнадцать, – начала свой рассказ подруга, все так же не глядя на нас, – мне хотелось свершений. Подвигов. Настоящих битв… И я уговорила наставниц, чтобы меня отпустили на какую-нибудь войну. Они посовещались и решили, что это будет неплохой опыт… – Она горько рассмеялась. – Да уж… опыт получился что надо. Тогда в Седьмом мире, в Катерании, назрела гражданская война.
Когда амазонка назвала страну, мужчины тут же понимающе переглянулись. Похоже, они знают, о чем пойдет речь.
– А я была юная, глупая, – продолжала Димара, – думала, раз народ восстал, правда на их стороне… Это еще хорошо, что у меня боевой романтизм в одном месте играл: я всегда носила маску, не называла настоящего имени и расы. Иначе… сейчас стыдно было бы по улице пройтись.
Казалось, Вир почти не дышит. Он не мигая смотрел на подругу и, казалось, впитывал каждое слово. Мэй, наоборот, опустил голову и рассеянно гладил траву, будто и не слушал вовсе. Ох, как мне все это не нравилось!
– Бунтовщики были безмерно рады получить меня в свои ряды. – По губам Димары скользнула саркастическая улыбка. – Еще бы… Я для них все делала – продумывала тактику и стратегию, учила вести боевые действия и партизанские вылазки. И считала, что совершаю благое дело… Пока победившая чернь не решила казнить аристократию. Показательно. Всю. Включая женщин, стариков и детей.
Боль и отчаяние подруги больно хлестали по моим нервам. Я зажала рот, чтобы не закричать. Если амазонке так больно сейчас, по прошествии почти пяти лет, то каково ей было тогда?
– Я ничего не смогла сделать. – Ее голос упал до шепота. – Пыталась, кричала… но мне прямым текстом сказали – спасибо за помощь, свободна. И я… ушла. – Димара всхлипнула и закрыла лицо руками. – Что я могла сделать?! Мне до сих пор кошмары снятся…
Она резко выпрямилась и глухо произнесла:
– Думаю, можно не рассказывать, чем это обернулось.
Вираэль с Мэйлисом согласно покивали.
Эй, я не поняла! Конечно, мужчины наверняка в курсе, о чем речь. Но я-то не местная!
– Мне кто-нибудь объяснит, о чем все так глубокомысленно кивают? – окинула друзей возмущенным взглядом.
– Прости, Вики, – слабо улыбнулась амазонка. – Мне нелегко привыкнуть к тому, что ты не из Соединенных миров… Короче, все злодеяния, что творили бунтовщики, приписали мне. Заявили, дескать, поступали по моей указке и сами были в ужасе от моей бездушности…
– И
– Вы мне верите? – прошептала амазонка, глядя в землю.
Не знаю, что на эту тему думают остальные, но у меня не было никаких сомнений. Димара просто неспособна на зверства – слишком добрая. Что я и озвучила.
– Я с Вики согласен, – пожал плечами Мэйлис. – Ты была юной и наивной. И этим воспользовались. Прими как печальный, но полезный опыт.
– Ну я уже высказался, – отозвался миатэ. – Так что прекращай грызть себя за то, чего не совершала.
Димара подняла глаза и робко улыбнулась.
– На этом, думаю, с откровениями можно закончить, – подвел черту оборотень.
Согласное молчание было ему ответом.
Вот только занимал меня один вопрос… Существенный. Впрочем, тревожил он меня еще с момента побега из замка Алекса… Что делать со своим счетом? Все деньги, которые у меня есть, – Алекса. Ну, вернее, они мои… Но счет-то открывал именно он! Мне позарез нужен был совет, так что решила – раз уж я рассказала друзьям все о себе, может, они посоветуют, как мне быть? Первым порывом было вернуть все, что осталось, и пусть подавится. Перебьюсь как-нибудь на стипендию, благо комната оплачена на год вперед. Но когда я заикнулась об этом, неожиданно натолкнулась на дружное возмущение. Дескать, я Алекса от проклятия спасла, послушно последовала за ним, куда сказал, он потом меня запер в замке и чуть до смерти не довел. Так что вполне могу считать эти деньги компенсацией за все вышеперечисленное. И можете меня считать меркантильной, но я с ними согласилась. А и действительно, должна же я хоть что-то получить с этого гада хотя бы за спасение от проклятия!
Потом мы сидели и трепались ни о чем.
Вдруг лис посмотрел на меня таким хитрым взглядом, что я закономерно насторожилась.
– Вики, не хочешь показать то, из-за чего мы чуть не сгинули? – Изумрудные глаза сверкали с трудом сдерживаемым любопытством.
Я облегченно выдохнула – всего лишь! Полезла во внутренний карман жилетки и достала замотанный в тряпицу кулон.
– Дай, – нетерпеливо протянул руку лис.
– Нельзя! – покачала головой и пояснила: – Джоана предупредила, что касаться его могу я, Алекс или Келрой. И все.
– Даже так, – изумленно вскинул брови Вираэль и присел рядом со мной. – Тогда у тебя в руках посмотрим.
Друзья сгрудились рядом со мной, зачарованно рассматривая украшение.
– Красивый, – вздохнула Димара и отодвинулась. – Интересно, какие у него свойства?
– И мне вот тоже любопытно, – отстраненно отозвался Мэйлис, в котором, видимо, профессиональная гордость взыграла. – Но даже приблизительно не скажу. Единственно, артефакт очень старый. Очень. Даже не возьмусь утверждать, сколько ему тысячелетий.