Сбежавший жених
Шрифт:
– Поменьше патетики, переигрываешь, – фыркнула невидимая Ульрика, крутящаяся где-то рядом со мной.
Я опять принялась размахивать руками, желая врезать противному созданию, но почти сразу уловила изумленный взгляд служанки и усилием воли заставила себя прекратить. Ладно, потом разберусь с этой вредностью. А то эдак меня точно в припадочные запишут.
– Конечно, милый, – так же громко ответила я и тоже протянула к Седрику руки.
Беда была в том, что от этого движения у меня с головы свалился капюшон, и я предстала перед окружающими во всей своей, так сказать, новоприобретенной
Седрик, видимо, за поездку успел забыть, в какое страшилище меня превратила Ульрика. Он резко переменился в лице и отшатнулся, едва не ударившись в постыдное бегство. Хорошо хоть от неожиданности какими-нибудь чарами в меня не влепил. Но, стоит отдать ему должное, почти сразу вернулся на прежнее место и вновь растянул губы в улыбке. Правда, на сей раз это более напоминало гримасу боли.
– О небо! – услышала я прочувственное восклицание от служанки. Краем глаза заметила, как она обе руки прижала ко рту, явно удерживаясь от какого-нибудь выражения поострее и пообиднее.
Тем временем Седрик очень осторожно, как будто опасаясь, что я могу укусить его, положил руки на мою талию и снял меня с лошади. При этом он старательно избегал лишний раз смотреть мне в лицо.
– Не забывай, что ты страстно влюблен, – почти не шевеля губами, напомнила я. – Причем так влюблен, что даже пошел против воли родителей. Поэтому побольше радостных эмоций, милый!
В последнее слово я вложила как можно больше сарказма. Затем подумала и прощебетала:
– Спасибо за помощь, любимый!
И самым подлым образом потянулась губами к щеке некроманта, желая отблагодарить его целомудренным поцелуем. А что в этом такого? В конце концов, жених он мне или кто?
Седрик побледнел, точнее, даже посерел, поскольку и без того не отличался особым румянцем. Кровь так стремительно отхлынула от его лица, что я невольно забеспокоилась, не перегнула ли палку в своем представлении. А то еще, не приведи небо, рухнет в обморок. И что мне тогда делать с бесчувственным женихом на руках? Хорошо хоть Фрей рядом. Есть кому помочь в случае чего.
Однако некромант и в этот раз проявил чудеса выдержки и самообладания. Он лишь зажмурился, когда я чмокнула его. Хотя со стороны могло показаться, что таким образом он выразил восторг от поцелуя дражайшей невесты.
– Ну-ну, голубки, – вступил в игру Фрей, вспомнив о своей роли заботливого братца. – Все обнимашки только после свадьбы! Ми… Милка, помни о чести семьи!
Милка? Что еще за Милка? Это он меня Милкой обозвал? Нет, вообще-то Фрей прав. Не стоит друг друга называть настоящими именами. Не думаю, что по дорогам Прерисии разгуливает много Тамик. Кто знает, что этот самый Дани делал и продолжает делать с Морганом. Вдруг пытает, желая вызнать местонахождение загадочного талисмана? И тогда он рассказал черному дракону о всех своих приключениях, а следовательно, и о нас. Но почему Милка-то? Не имя, а кличка какая-то для коровы!
– Конечно, конечно, Фергюся, – пролепетала я, сделав ударение на последнем слоге и вспомнив, что именно так звали особенно противного друга моего отца – толстого настолько, что я всегда удивлялась, как его еще ноги носят.
Точнее, полностью его звали Фергюссон. Но матушка за глаза его кликала именно так, постоянно придумывая все новые и новые смешные присказки с его именем. «Фергюся украл гуся, Фергюся съел порося, Фергюся рассмешил карася». Ну и так далее.
Фрей недовольно поджал губы, явно обидевшись на меня за такое имечко. И пусть! Первым начал обзываться.
Затем мой взгляд упал на Седрика, который все так же стоял рядом и держал руки на моей талии, словно послушный воспитанник, еще не получивший позволения от учителя танца сменить позицию.
– Ну же, мой любимый Роменцио! – воскликнула я. – Веди меня скорее в сию гостеприимную обитель, пока я окончательно не замерзла.
Брови Седрика сами собой поползли наверх. По всей видимости, такой подлянки он от меня не ожидал. Понятия не имею, почему я назвала его Роменцио. Кажется, когда-то я читала какой-то любовный роман, где главного героя звали именно так. И пусть еще скажет спасибо, что я не обозвала его как-нибудь обидно.
– Да-да, заходите, заходите! – засуетилась служанка, которая наблюдала за этой сценой, самым неприличным образом раскрыв рот. – О лошадях не беспокойтесь. Альр о них позаботится.
Альр? Я нахмурилась было, но почти сразу расслабилась, заметив белобрысого парнишку лет двенадцати в столь огромной куртке, что рукава почти волочились по земле. Наверное, досталась ему в наследство от отца или старшего брата.
Парниша вальяжно кивнул, подтверждая то, что понял свою задачу, и вышел из-за изгороди, где простоял все это время, почти незаметный из-за росшего прямо у калитки куста сирени. Затем его взгляд упал на меня, и мальчик так и замер с поднятой ногой.
– Ну и страхолюдина! – восхищенно пробормотал он, сперва поплевав за плечи.
– Альр! – прикрикнула на него служанка, и ее уши прелестно заалели. – Думай, что говоришь!
– Дык это… – забормотал, извиняясь, парень, но мы его уже не слушали.
Седрик решительно приобнял меня за талию и потащил в трактир, почти беззвучно обронив:
– Сейчас кое-кому придется сильно потрудиться, объясняя мне, почему это я Роменцио.
Служанка весьма удивилась, когда услышала, что нам для проживания требуется всего два, а не три номера. Правда, ее удивление резко пошло на убыль, когда выяснилось, что жить в одной комнате будет новоявленный Роменцио с Фергюсей. Правда, Седрик тут же поторопился объяснить это обстоятельство, и тем самым вызвал новую волну изумления со стороны Алисии, а именно так звали девицу.
– Понимаете, моя невеста из семьи, известной своими строгими нравами, – проговорил Седрик, опасаясь лишний раз даже взглянуть в мою сторону. – Поэтому Фре… Фергюсь, ее брат, должен проследить за соблюдением приличий до тех пор, пока нас не свяжет свадебный ритуал.
– Бедный! – невольно вырвалось у Алисии. По всей видимости, она очень сочувствовала Седрику из-за того, что ему необходимо жениться на таком чудовище, как я. Я внушительно кашлянула, и служанка поспешно исправилась, сообразив, что ляпнула бестактность: – Ну, то есть, наверное, вам очень нелегко приходится из-за всех этих ограничений.