Сборная солянка (Reheated Cabbage)
Шрифт:
– Вам надо бы вернуться домой, к семье, – сказала Хелена и села к ним за стол, накинув на плечи саронг. – Они будут беспокоиться о вас.
– Конечно. Просто все так сложно. Мы с сыном не очень-то дружим.
– Вам стоит наладить с ним отношения, – печально сказал Карл Эварт, вспомнив собственного покойного отца. – Или будете жалеть обо всем, что вы так и не сказали друг другу. И он тоже.
– Да, – признал Блэк. Им редко выдавалась возможность пообщаться.
– Так поговорите с ним. Вы же жили с ним вместе. Верите ли вы в загробную жизнь или нет, но время, которое вы провели рядом, что-то да значит, – сказал он, ощущая на себе взгляд Хелены.
– Пью за это,-сказала она, поднимая бокал апельсинового сока.
Блэк внимательно посмотрел на бывшего ученика.
– Вы так добры ко мне, Карл. В том смысле, что в школе я… простите, если…
Карл Эварт взмахом руки остановил речь учителя.
– Альберт, я мог окончить Итон или Регби и скорее всего другим бы не стал. Некоторые могут быть счастливы, только когда восстают против чего-нибудь правильного. Спасибо за то, что вы были этой силой, источником влияния, я не кривлю душой. Но вам стоило бы быть чуток добрее к себе и к людям вокруг вас.
Улыбкой Блэк выразил свое безмолвное согласие. Карл прав. Марион хотела бы, чтобы они с Уильямом были ближе. И с Кристиной. Он знал, что та живет с другой женщиной, и этот противоестественный грех он не в силах одобрить, но надо возлюбить грешника. Что же до греха, то пусть их судит Бог. Он полетит в Сидней, проведать дочь. На что еще тратить сбережения? В жизни есть цель. Ему надо подружиться с детьми.
Они едва поклевали из тарелок. Шматки бекона с прожаренными яйцами, фрукты и круассаны с маслом и вареньем оказались слишком щедрой трапезой для их сведенных животов. Апельсиновый сок с водой пошли куда бодрее. Блэк смотрел на счастливую пару, парня средних лет и его молодую подругу.
– Имя Н-Син – это из паба наверху около замка?
– Нет. – Карл Эварт посмотрел на Альберта Блэка так, словно тот сошел сума. – Вы же сами мне рассказывали, в школе. Неужели не помните? В первый день, на линейке, я назвал свое имя, а вы заговорили о Чарльзе Эварте.
– Да… Вы запомнили?
– Конечно. Он захватил у французов штандарт с орлом при Ватерлоо. Это потрясающая история, и вы здорово ее рассказали. Я тогда вышел из класса, как по подушкам, потому что у меня такая же фамилия, как у великого героя, шотландского воина. Потом я искал сведения о нем в библиотеке. Он стал моим кумиром. Он родился в Килмарноке, откуда родом семья отца.
– Возможно, вы его прямой потомок, – сказал Блэк, не сумев скрыть волнение в голосе.
– Приятная мысль, но в тех краях эта фамилия встречается сплошь и рядом. Но как бы там ни было, ваш рассказ воодушевил меня, как бы выделил из толпы. Из него я взял хороший псевдоним, с подоплекой. За что и благодарю.
Блэк задумчиво кивнул, по его губам скользнула благодарная, хоть и слабая улыбка, и он впился в круассан.
Они сидели под лучами утреннего солнца, болтали, ковырялись в еде, умудряясь что-то пропихивать в желудки. А когда закончили, Альберт Блэк встал со словами:
– Теперь мне пора вернуться к семье. Но я хотел бы пригласить вас обоих на обед или ужин к ним домой. Мой внук – большой фанат вашей музыки, он будет счастлив познакомиться с вами.
Карл посмотрел на Хелену.
– С большим удовольствием.
– Обязательно.
– Завтра вечером, в семь? – предложил Блэк.
– Нам подходит, – сказала Хелена. – Карл?
– Ага, хорошо. Я в это время свободен.
– Отлично. И еще раз спасибо вам, что позаботились обо мне.
– А как же. Мы из старой школы, – улыбнулся Карл Эварт. Он смотрел, как его бывший учитель, с бледной улыбкой признательности, развернулся и пошел сперва на дрожащих ногах, а потом – как и должно старому солдату – уверенно зашагал через тропический сад, вокруг бассейна. Дойдя до заднего выхода из отеля, Блэк обернулся и серьезно объявил, грозя пальцем:
– Эварт, помни, семь часов – это ровно семь! Сам знаешь, как я отношусь к опозданиям! – И впервые за долгое время на лице старика появилось что-то вроде широкой усмешки.
– Вас понял! – Карл Эварт улыбнулся и чопорно отдал честь бывшему учителю. Он так и не сумел выдавить из себя “сэр”, но теперь старику это было не важно.