Сборник детективов
Шрифт:
Действительно, лучшего места для сокрытия трупа и не придумаешь! Интересно, каким образом проник сюда убийца: через тоннель или через кладбище? Впрочем, оставим это на потом. Сейчас есть дела поважнее. Для такого специалиста, как Поллаки, навесной замок не представляет собой серьёзного препятствия, и потому уже совсем скоро сыщик находился внутри склепа баронов Барлетт. Кроме самого барона тут покоились с миром его супруга Ада Шарлотта Барлетт и трое их детей: дочь Изабелла Виктория, 1782 – 1812, сын Вильям Джеймс, 1784 – 1842, и дочь Джесси Элизабет, 1785 – 1853.
…Ещё раз окинув напоследок весь склеп внимательным взглядом, Игнатиус Поллаки отправился искать первого свидетеля ужасной находки. Сыщик даже нисколько не удивился, узнав, что оба мальчика проживали на улице Холливел. Она находилась
Наконец Поллаки нашёл нужный адрес. Семья Хорсни из трёх человек проживала в мансарде ветхого шаткого дома, с угрозой обвала крыши в любую минуту. Одиннадцатилетний мальчуган с живыми карими глазёнками, Эдвард Хорсни, работал на первом этаже этого же дома, помогая старому еврею – букинисту продавать книги и разбирая в магазинчике весь второсортный хлам. Эдвард был весьма энергичным и любознательным малым, поэтому довольно быстро выучился грамоте и с удовольствием читал всё, что попадалось под руку. Увидев входящего в магазин посетителя, мальчик оживился и моментально поинтересовался целью его визита. Мистер Поллаки представился. Сразу же откуда-то из глубины этого склада-магазина вышел шаркающей походкой и хозяин-букинист. Поллаки вежливо попросил разрешения побеседовать с его юным помощником, хозяин кивнул ему в знак согласия, и Поллаки поднялся с мальчиком наверх, в мансарду.
Там в глаза Игнатиусу бросилась ужасающая бедность, и от жалости к малышу у него даже сердце защемило. Он сразу же вспомнил своё голодное нищенское детство – в городке Прессбург, на границе Венгрии и Австрии…
Единственной радостью Эдварда были старые книги, которые он брал читать у хозяина. А единственной его собственностью была картонная коробка, в которую он складывал своё нехитрое «богатство», – красочные рекламы, красивые камешки, сломанный перочинный ножик и прочие побрякушки, дорогие мальчишескому сердцу. Родителей дома не оказалось, что в данном случае было к лучшему, и Поллаки приступил к расспросам.
– Эдвард, как ты решился пойти играть в такое странное место, как руины монастыря? Ведь ты понимаешь, что это небезопасно?
– Мистер Поллаки, я и не собирался там играть! Это потом мы с другом играли, а сначала мы хотели найти драгоценности!
– А с чего ты решил, что там могут быть какие-то драгоценности?
– Вот, сэр, посмотрите! Я нашёл эту книжку – обратите внимание, сэр, очень старое издание! В ней я вычитал, что последняя из древнего рода, баронесса Ада Шарлотта Барлетт, была захоронена во всех своих драгоценностях. А их, сэр, было очень не мало! С тех пор больше никто этот склеп не открывал. А в другом издании я вычитал, что под монастырём прорыты были потайные ходы, которые вели к определённым местам, в том числе и в разные склепы. Вот я и пошёл туда, – захотелось проверить, правда это, или нет. А чтобы не страшно было, позвал с собой друга, Самуэля Косборна. Он согласился, потому что ему тоже драгоценности не помешали бы. Мы забрались туда и сначала заигрались, а потом я эту дверь случайно увидел. Она уже сгнила вся и раскрошилась на щепки, как только мы на неё покрепче нажали. За дверью оказался ещё один ход, только немного поуже, да и стены в нём во многих местах осыпались. Нам, конечно, сразу же захотелось этот коридор исследовать. Ведь интересно было узнать, куда он ведёт!
На следующий день мы запаслись свечами и опять вернулись туда. Добравшись до конца этого хода, – он оказался не очень длинным, – мы упёрлись в другую дверь, такую же старую и трухлявую. Там, правда, замок висел, но он вместе с дверью вывалился, стоило только толкнуть посильнее. Мы зашли туда, и сразу поняли, что это склеп, так как везде стояли какие-то заржавленные облезлые гробы и больше ничего интересного. Но, присмотревшись, я увидел рядом с одним гробом небольшой свёрток, – мне показалось, что вроде как в простыню что-то завёрнуто. Мы с Самуэлем подошли и тихонько потянули за край. А как свёрток развернулся, мы и увидели, что это ребёнок. Вот сердце-то ёкнуло! Больше мы там трогать ничего не стали, а поспешили уйти оттуда. Дома я, конечно, всё рассказал родителям. Ну а дальше Вы и сами всё знаете…
Мальчуган пожал плечами, что означало – всё, рассказывать больше нечего! Поллаки с сожалением подумал о несбывшейся детской мечте: Эдварду так хотелось найти сокровища, – и какой страшной находкой увенчался этот первый поисковый опыт!
– Скажи, Эдвард, сколько лет твоему другу?
– Двенадцать, сэр. Самуэль Косборн старше меня на год. Он по соседству живёт, здесь недалеко! У него есть старший брат Генри. Он работает подмастерьем у плотника и тоже живёт с родителями.
Поллаки задал ещё несколько вопросов и понял, что картина, в общем-то, ясна, и поднялся со стула. Но как знать, как знать… – может быть, любознательность этого сообразительного мальчугана окажется очень кстати!
– Эдвард, и последний вопрос: постарайся вспомнить, – когда ты исследовал подземный ход, в нём были хоть какие-нибудь следы недавнего пребывания там кого-либо?
– Нет, сэр, никаких. Ничего такого я не заметил!
Значит, преступник вошёл туда через кладбище, взломав старый замок. Но зачем в таком случае ему понадобилось навешивать на заброшенный склеп новый замок? Для чего? Или – от кого? Ладно, с этим будем разбираться по ходу дела…
Поллаки засобирался уходить и, уже находясь у двери, обернулся к мальчику:
– Ты очень наблюдательный человек, Эдвард! Я хочу тебя попросить: если ты заметишь или вспомнишь что-то необычное, то сразу же сообщи мне. Конечно, за вознаграждение. Об этом не беспокойся!
– Я всё понял, сэр, – заулыбался мальчишка. – Сообщу вам всё, что мне станет известно!
– Ну, вот и договорились!
Мистер Поллаки, распрощавшись с Эдвардом, спустился вниз и вышел из дома. Не торопясь пошёл он по Холливелстрит, мысленно подводя итоги дня. Итоги эти его, в общем-то, не радовали. Поллаки всегда был очень чувствителен к убийствам, особенно несправедливым и подчас даже – абсурдным! Он переживал за каждого убитого человека и каждый раз всем сердцем желал найти виновного в столь чудовищном преступлении! За все годы работы перед глазами Поллаки прошло много погибших людей, но сердце его не очерствело и по-прежнему отзывалось болью на каждую чужую смерть.
Однако, несмотря на все усилия полиции и частных сыщиков, количество нераскрытых преступлений всё равно оставалось высоким, что очень тяготило Игнатиуса. Да к тому же в общественном сознании – детская смертность и вовсе считалась обыденным случаем, таким же, как и продажа жён их собственными мужьями! Какая дремучая дикость!..
Снова и снова Поллаки задавал себе вопрос: что же всё-таки кажется ему таким странным и необычным в этом убийстве двухлетнего ребёнка? Предположения в голову приходили самые разные, но за нужную ниточку ухватиться никак не удавалось. Но вот, наконец, одна мысль стала чётко оформляться. Да, без сомнения, – это преступление было ритуальным! Совершенно бесспорно, что это дело рук какой-нибудь секты. Уж очень это убийство напоминает так называемую чёрную мессу, когда в своём стремлении угодить силам зла участники обряда используют кровь невинных младенцев. Хотя после такой жуткой процедуры, они, как правило, быстро и бесследно избавляются от трупа. С чего бы это вдруг кому-то понадобилось аккуратно, почти заботливо, упаковать тельце ребёнка и захоронить его в заброшенном склепе давно угасшего рода? Кому так небезразлично было это погребение? Похоже на сочувствие и жалость. Хотя, навряд ли… Но исполнитель – по-прежнему равно оставался безликим существом. Пока, во всяком случае. До поры, до времени. Мистер Поллаки попытался представить себе всю процедуру чёрной мессы: как правило – все участники присутствуют на сборище в масках, для того, чтобы каждый был обезличен, чтобы никого нельзя было опознать. Следовательно, был человек, для которого убийство ребёнка оказалось полной неожиданностью. Конечно, могут быть и другие версии, но эта казалась Поллаки наиболее вероятной. Скорее всего, этот человек и похоронил ребёнка тайком от других, надеясь, что все остальные «соратники» эту правду всё равно не узнают.