Сборник «Хрустальный грот»
Шрифт:
Он смерил меня взглядом из-под длинных ресниц и улыбнулся.
— Такие вещи нельзя забывать. Я помню, как ты сказал ему, что имеет значение не твое происхождение, а личность. Поверь мне, он найдет тебе применение, как и всему остальному, с чем имеет дело. Так что перестань любопытствовать. А теперь мне пора идти.
Мальчик открыл перед ним дверь. За ней стоял Кадал, намереваясь постучать.
— Извините, сэр, я пришел узнать, когда закончится учеба. Я приготовил лошадей, хозяин Мерлин.
— Мы уже завершили, — сказал Белазиус, задержавшись в дверях. Он поглядел на меня. — Куда вы собираетесь ехать?
— На север, наверное. По дороге через лес. Путь по насыпи уже сухой, так что прогулка обещает быть хорошей.
Белазиус поколебался и обратился скорее к Кадалу, нежели ко мне:
— Держитесь дороги и возвращайтесь до наступления темноты.
Он кивнул и вышел в сопровождении мальчика, следующего за ним по пятам.
— До темноты? — повторил Кадал. — Сегодня целый день темно, да еще дождь идет. Слушай, Мерлин (когда мы оставались наедине, то обходились без официальной вежливости), а почему бы нам не пойти посмотреть на работу инженеров. Сегодня Треморинус должен достроить свой таран. Что если остаться в городе?
Я покачал головой.
— Извини, Кадал, я должен ехать, будь там дождь или что угодно. Меня что-то тяготит, я хочу выбраться отсюда.
— Тогда проедем милю-две до гавани. Вот твоя накидка. В лесу она вся вымажется, подумай сам.
— В лес, — упрямо повторил я. — И не спорь со мной, Кадал. Погляди, слуга Белазиуса даже не осмеливается сказать слово, не то что спорить. Мне следовало бы обращаться с тобой так же. Чего ты улыбаешься?
— Ничего. Все в порядке. Я знаю, когда уступить. Лес так лес. Пусть мы заблудимся и сгинем там, но мне не придется предстать перед Графом.
— Не думаю, чтобы его это очень озадачило.
— И не надо, — сказал Кадал, открывая передо мной дверь. — Думаю, он даже не заметит.
Снаружи оказалось не так темно, как виделось из окна. Было относительно тепло. Стоял один из тех мрачных и облачных дней, когда по земле стелется туман, изредка идет небольшой дождичек.
В миле на север ровная долина, пропитанная морской солью, начинает уступать место лесам. Сначала тянутся одиночные деревья. Их нижние ветви окутаны белой дымкой и лежат на земле темными пятнами. То там, то здесь их покой нарушали олени, изредка пробегавшие по подлеску.
Дорогу на север построили и мостили очень давно. Строители вырубали и корчевали деревья по обеим сторонам на расстоянии ста шагов. Но со временем все запустело, и просека основательно заросла утесником, вереском и молодняком. Казалось, над дорогой кругом нависают деревья, и от этого было темно.
Около города мы встретили двух крестьян. Они везли на ослах домой дрова. Раз нас стрелой обогнал один из гонцов Амброзиуса. Мне привиделось, будто он на скаку отсалютовал мне.
В лесу нам никто не попался. Наступило затишье. Певчие птицы отпели звонкие мартовские песни, а совы еще не приступили к охоте.
Когда мы вступили в старый лес, дождь прекратился и туман начал спадать. Мы подъехали к перепутью, — под прямым углом наш путь пересекала грунтовая, немощеная дорога. По ней когда-то таскали волоком лес и ходили повозки с обожженным углем. Ее глубоко избороздили. Но тем не менее она была просторной и прямой. Если держаться края, то можно пускать лошадь даже галопом.
— Давай свернем здесь, Кадал.
— Ты же помнишь, он велел держаться дороги.
— Да, помню. Но зачем, в лесу совершенно спокойно.
И верно. Это относилось к числу достижений Амброзиуса. Люди в Малой Британии больше не боялись выезжать из городов. Местность постоянно патрулировали его отряды, готовые предотвратить любую беду. Из-за этого, по признанию самого Амброзиуса, существовала опасность, что его войска будут испытывать лишние перегрузки и измотаются раньше времени. А пока с дорог исчезли преступники и изгои. Простой люд стал безбоязненно путешествовать по своим делам. Даже женщины могли передвигаться без особой охраны.
— К тому же, — добавил я, — какое это имеет значение, что он сказал? Он мне не хозяин. Он лишь отвечает за мое обучение. Мы не заблудимся, держась дороги. Конечно, если мы не перейдем на легкий галоп, то нам придется возвращаться по полю в темноте. Ты все время жалуешься, что я плохо езжу верхом. А как мне научиться, если постоянно плетемся по дороге? Пожалуйста, Кадал.
— Смотри. Я тебе тоже не хозяин. Ладно, поехали, но только недалеко. Следи за своим конем. Лучше я поеду первым.
— Нет. Я хотел бы ехать вперед. Будь добр, отстань, пожалуйста, немного. Мне не хватает уединения, к которому я так привык. Именно поэтому я выбрал этот путь.
И осторожно добавил:
— Не то чтобы мне не нравится твоя компания, но иногда просто охота подумать наедине. Не отъедешь шагов на пятьдесят?
Он немедленно сдал назад. Прочистив горло, Кадал сказал:
— Я говорил уже, что я тебе не хозяин. Езжай вперед, но будь осторожен.
Я тронул Астера и перешел на легкий галоп. Коня не выводили из конюшни целых три дня. Он резво бежал, прижав уши, набрал скорость, скача по зеленой обочине. К нашему счастью, туман почти рассеялся, но то здесь, то там он еще струился, поднимаясь на высоту седла. Лошади рассекали его, словно воду при переходе вброд.
Кадал прилично поотстал. Копыта его кобылы глухо стучали сзади, отдаваясь легким эхом. Мелкий дождь прекратился. Холодный свежий воздух был напоен запахом сосновой смолы. Вверху пролетел вальдшнеп, издав приятный свистящий крик. Я задел лицом кисточку ели, и мне в рот попала вода, закатившись даже за отворот туники. Я поднял голову и засмеялся. Пони ускорил шаг. Дорога сузилась, и я прижался к его шее, прячась от нещадно хлеставших веток. Потемнело. Сквозь ветви было видно, как сгустились краски неба. Лес проносился мимо темной тучей. Пахло травой. Стояла тишина, нарушаемая лишь стуком копыт Астера и легкой дробью кобылы.