Сборник «Хрустальный грот»
Шрифт:
Колоннада пустовала. Двери и оконные ставни были плотно закрыты. Стояла темень, в которой слышалось лишь шуршание крыс. Следов разрушений не видно. Взяв город, Вортигерн, наверное, решил оставить дворец себе и убедил саксов не подвергать его разграблению. Из-за страха перед епископами он пощадил и монастырь. Тем лучше для нас. Мы должны устроиться в сухом и удобном месте. Моя учеба у Треморинуса прошла бы даром, если бы я не мог отпереть во дворце любой замок.
Я собирался сказать об этом Кадалу, когда из-за угла неожиданно пружинистой крадущейся походкой вышел молодой человек. Увидев нас, он остановился как вкопанный, его рука потянулась к поясу. Кадал не успел вытащить свой кинжал, как парень, внимательно всмотревшись в меня, воскликнул:
— Мирдин! Клянусь святым дубом!
Какое-то время я не мог узнать его, что и понятно, он был не старше меня и за пять лет имел возможность измениться не меньше моего. И здесь я узнал его. Широкие плечи, выдающаяся челюсть, рыжие волосы. Диниас. Он стал принцем и королевским отпрыском, когда все считали меня безымянным побочным сыном. Мой «кузен» Диниас, не признававший между нами родственных уз, претендовавший на титул принца и получивший его.
От принца в нем мало что было. В угасающем свете я различил его одежду — не лохмотья, но что-то похожее на купеческие обноски. Он носил лишь одно украшение — медное кольцо за запястье. На нем была накидка из хорошей материи, но грязная и с обтрепанными краями. Пояс — из обыкновенной кожи, рукоятка меча — самая незатейливая. Он производил несколько убогое впечатление. Видно, человек перебивался, экономя изо дня в день, от еды к еде.
Несмотря на происшедшие с ним изменения, он оставался моим кузеном Диниасом. Поскольку он узнал меня, не было никакого смысла убеждать его в обратном. Я улыбнулся и протянул ему руку.
— Здравствуй, Диниас. Ты сегодня первый знакомый, кого я вижу.
— Клянусь богами, что ты здесь делаешь? Все говорили, что ты мертв, но я не верил.
Он наклонил вперед свою крупную голову, всматриваясь в меня бегающими глазами.
— Где бы ты ни был все это время, но выглядишь ты ничего. Когда ты вернулся?
— Мы приехали сегодня.
— Тогда тебе известны новости?
— Знаю, что Камлак мертв. Жаль… тебе, наверное, тоже. Нас нельзя назвать друзьями, но дело не в политике. — Я остановился, давая ему возможность продолжить. Уголком глаза заметил, что Кадал настороже и не снимает руки с бедер. Я спокойно опустил свою руку, и тогда он тоже расслабился.
Диниас поднял плечо.
— Камлак? Он дурак. Я говорил ему, откуда прыгнет волк.
На протяжении всего разговора его глаза напряженно всматривались в темноту. Похоже, что в последнее время люди в Маридунуме стали осторожнее. Наконец он перевел на меня свой настороженный и подозрительный взгляд.
— А чем ты здесь занимаешься? Что тебя привело сюда?
— Повидаться с матерью. В Корнуолле до нас доходили лишь слухи о сражениях. Прослышав, что Камлак и Вортимер погибли, мне захотелось узнать, что же происходит дома.
— Она жива. Верховный король, — Диниас повысил голос, — чтит церковь. Хотя сомневаюсь, что тебе позволят повидаться с ней.
— Наверное. Я ходил в монастырь, но меня не пустили. И все-таки останусь здесь на несколько дней, передам ей послание. Если мать захочет увидеть меня она найдет способ. Но хорошо хоть, что она в безопасности. Мне действительно повезло, что мы встретились. Ты расскажешь мне об остальных событиях. Я совершенно не представлял себе, что меня здесь ждет. Сегодня утром незаметно приехал сюда со своим слугой.
— Уж точно, что незаметно. Подумал — воры. Вам повезло, что я вас сначала не прижучил.
Это говорил прежний Диниас. В его голосе зазвучала угроза — естественная реакция на мой мягкий, извиняющийся тон.
— Мне ничего не грозило, я лишь хотел узнать о своей семье. Дождавшись сумерек, я направился к Святому Петру, а на обратном пути заглянул сюда. Дворец пустует?
— Здесь живу я. Кому же еще здесь жить?
Его вызывающий ответ эхом пронесся по пустой колоннаде. Мне захотелось попросить разрешения остановиться у него и посмотреть на его реакцию. Но здесь его словно что-то осенило:
— Говоришь, из Корнуолла? Какие оттуда новости? Говорят, посланцы Амброзиуса снуют по Малому морю.
Я рассмеялся.
— Не знаю. Я вел уединенную жизнь.
— Нашел место по себе. — Мне послышалось хорошо знакомое презрение. — Рассказывают, что старый Горлуа провел зиму, устроившись в постели с девицей, которой едва исполнилось двадцать лет, предоставив другим королям играть под снегом в свои зимние игры. Говорят, что по сравнению с ней Елена Троянская — рыночная торговка. Какова она из себя?
— Я не видел ее. У нее ревнивый муж.
— Ревновать к тебе? — Диниас рассмеялся и выдал комментарий, от которого у Кадала перехватило горло. Однако насмешка настроила Диниаса на шутливый лад, и он расслабился. Я оставался для него внебрачным родственником, не имеющим авторитета.
— Похоже на тебя, — добавил он, — провести мирненько зиму со старым козлиным герцогом в то время, когда остальные гоняли саксов по всей стране.
Итак, он сражался на стороне Камлака и Вортимера. Это мне и требовалось узнать.
— Я не несу ответственности за действия герцога, как тогда, так и сейчас, — сказал я мягко.
— Тоже знакомо. Тебе известно, что он был на севере у Вортигерна?
— Я слышал, что он уехал, чтобы присоединиться к нему у Кэрнарвона, правильно? Ты сам туда собираешься? — спросил я вкрадчиво. — У меня не было возможности получать все важные новости.
Между колоннами потянуло прохладным, сырым воздухом. Из какой-то разбитой трубы сверху на плиты закапала вода. Диниас запахнулся в накидку.
— Что здесь стоять? — радушие не уступало по количеству фальши высокомерию. — Пойдем, расскажем друг другу о новостях за бутылью вина, а?
Я колебался недолго. Ясно было, что у Диниаса имелись мотивы не попадаться Верховному королю на глаза. С одной стороны, если бы он смог отмыться от своего союза с Камлаком, то сейчас он находился бы у Вортигерна в армии, а не околачивался полуоборванный в пустом дворце. С другой стороны, он теперь знал о моем приезде в Маридунум, и мне было бы лучше держать его под присмотром, нежели отпустить, чтобы он рассказывал обо мне кому угодно.