Сборник коротких эротических рассказов

На восьмой день похода я понял, что дальше идти не могу. Несмотря на все заботы ребят, грипп делал свое черное дело. Тягач-вездеход, механиком-водителем, которого я был, заодно выполняя и все другие обязанности по механической части, остался законсервированным до весны на базе.

Нести на руках меня было некому, все и так были перегружены. Кто-то вспомнил, что в стороне от нашего пути, километрах в 15, должна быть стационарная метеостанция.

Я решительно отказался от провожатых, встал на лыжи, набросил на плечи рюкзак и двинулся в путь под сомневающиеся взгляды друзей.

Беда подстерегает всегда неожиданно: снег подо мной внезапно осел и я оказался по пояс в воде. Под снегом была полынья, и меня угораздило ввалиться в нее. Потеряв лыжи я с трудом вылез на снег.

Как проделал остаток пути — не помню. Помню только, что у двери метеостанции я попытался встать, но ноги не держали меня и я рухнул на крыльцо. Очнулся я быстро. Проворные девичьи руки уже раздели меня и растирали спиртом. Через 10 минут я лежал под двумя одеялами и пил крепкий чай пополам со спиртом.

Проснулся я на следующий день поздно. За окном было светло. — Девушки — позвал я.

Из комнаты вышла молодая блондинка, одетая в светло-серый костюм «джерси», который выгодно подчеркивал ее великолепно развитые формы.

— Скажите, пожалуйста, где я могу видеть начальника станции и не знаете ли вы передана радиограмма в партию, что я благополучно добрался?

Блондинка улыбнулась и ответила, что радиограмма передана, а начальника станции Наталью Васильевну Кузнецову я вижу перед собой. — А это, она указала на стоящую в дверях вторую девушку мой заместитель — Лия Владимировна Волина. А про вас мы уже знаем. Вы инженер-механик геологической экспедиции Снежин Алексей — она на мгновение запнулась.

— Иванович — подсказал я.

Так состоялось мое знакомство с двумя … не знаю только слова. Вообще с людьми, чья судьба стала моей судьбой.

Мы с Лией подруги с самого детства. Жили в одном доме, учились в одном институте и до 4 курса были неразлучными. Вместе на танцах, вместе на лекциях, вместе готовились к экзаменам. В конце 4 курса я вышла замуж за аспиранта Володю, который вел у нас практические занятия. После этого мы с Лией стали встречаться реже. Я занималась устройством жизни, наслаждалась новыми для меня ощущениями и чувствами физической близости с мужчиной. Я любила Володю. Мы были молодыми, здоровыми, и, после непродолжительного естественного периода пробуждения чувств (до замужества я была девушкой) самозабвенно отдавалась проснувшейся во мне страсти к любовным утехам. Володя был опытнее меня. Хотя он мне этого никогда не говорил, я догадывалась, что до меня у него были женщины. Но прошлое его меня не тревожило. Я наслаждалась настоящим. До замужества я была в совершенном неведении относительно интимной стороны семейной жизни, т. е. теоретически я знала, что происходит между мужем и женой в постели, да и подружки иногда ради хвастовства рассказывали отдельные эпизоды из своих похождений, но я им не особенно верила, думала нарочно сочиняют, чтобы приукрасить фактическую прозу половых отношений. Я немного занималась спортом, была здоровой, всегда в гуще подруг и товарищей и требования пола ощущала слабо. Только в последние полгода перед замужеством, когда наши отношения с Володей от поцелуев перешли к более интимным, по ночам я чувствовала томление и мысленно пыталась представить себе, как все это будет. Одно время меня мучил вопрос, как при нем я буду называть свою… и его…, и какими словами он скажет мне о своем желании… меня. В действительности все оказалось значительно проще и первое время слов для обозначения этого нам не требовалось. Чувство острого любопытства после первого раза сменилось чувством легкого разочарования. Мне было немного больно, стыдно и все произошло так быстро, что я не успела до конца ощутить все это. Когда Володя ощутил на пальцах мою кровь, он целовал меня, говорил мне всякие глупые слова, но от попыток воспользоваться своим супружеским правом в ту ночь еще раз благоразумно отказался.

В течение трех-четырех недель я не испытывала особого удовольствия, считая, что просто так надо. Я устраивала свое гнездо, делала разные покупки, гордилась своим положением замужней женщины среди подруг-сокурсниц и вообще была довольна семейной жизнью. Но постепенно я стала получать удовольствие от посещения «другом» моего «домика». «Друг дома», так мы это стали называть, хотя для остроты ощущений, иногда называли вещи своими именами, но это пришло позднее и почти всем словам научил меня Володя. Ему очень нравилось, когда я просила прямо, чего я хочу. Сначала я просто лежала под Володей, но постепенно с его помощью освоила и другие позы. Мне особенно нравилось лежать спиной на высоком валике дивана, Володя стоит на полу передо мной и держа меня за ноги, придает им различные положения. В некоторые моменты мне было немножко больно от глубокого погружения в меня головки его …., но это была сладостная боль, я ее терпела и даже иногда нарочно делала так, чтобы ее почувствовать.

Правда, некоторые желания Володи я в то время не понимала, уклонялась от них. Так, я стыдилась заниматься этим при свете и вообще при свете показываться перед Володей голой. Не понимала я и возникавшего у него желания поцеловать мою … Я всегда прикрывала ее, подставляя под поцелуй руки. Теперь-то, став несколько опытнее в этих делах, я понимаю почему Володя при этом оставался недовольным. Он рассчитывал, очевидно, на ответную ласку, а я этого не понимала, а просить об этом он не решался. Я была воспитана в этом отношении в очень строгих правилах и даже не могла помыслить в то время, что между мужчиной и женщиной могут быть какие-то другие способы удовлетворения страсти, кроме обычного введения «друга» в «домик». Вообще была наивной дурой, в чем меня жизнь очень быстро и просветила. Не понимала я и Володиного желания самосфотографироваться во время наших «посещений». Он приносил несколько раз фотографии на подобные сюжеты, но я не верила, что изображенное на фотографиях может доставлять удовольствие и наслаждение мужчине или женщине. Считала, что это нарочно позируют для возбуждения чувств у тех, кто это будет рассматривать. Володя даже увлекся коллекционированием подобных карточек, фотографий. Он иногда рассматривал их, после чего бывал очень возбужден и старался побыстрее загнать меня в постель. Меня же больше в то время устраивало чувствовать в своей …..своего мужа, чем рассматривать как это делают другие. Очевидно, Володя полностью удовлетворял меня в то время, как женщину. Я была «сыта» и, когда у меня возникало желание ощутить в себе движение его…, он всегда шел навстречу и даже с избытком. Детей до окончания мной института мы не хотели иметь и поэтому предохранялись иногда резинкой, а иногда, когда Володе да и мне она надоедала, мы просто прерывали все в самую последнюю секунду, так что семя оставалось на простынях или на моих бедрах и животе. Володя вытирал его своими или моими трусиками и они довольно часто были в пятнах. Когда Володя преждевременно прерывался, мне всегда было его жалко, т. к. он не испытывал наслаждения до конца. А в то время я не знала как ему помочь. А ведь это было совсем просто, только узнала я это позднее.

После сдачи государственных экзаменов я должна была уехать на преддипломную практику. Тепло распрощавшись с Володей, он в это время как раз собирался куда-то уходить, я пошла на вокзал, где нас должен был встречать староста группы с билетами. К великой радости, билеты он достал только на следующий день, и мы всей группой отправились по домам. Зная, что Володи нет дома, я открыла дверь своим ключом и вошла в коридорчик. У нас с Володей была изолированная однокомнатная квартира. Я поставила чемодан и начала снимать пальто, и вдруг услышала голос Володи. Желая обрадовать его, что судьба подарила нам возможность провести еще один день вместе, я быстро вошла в комнату и …

Поперек дивана, совершенно голая, лежала на спине секретарша нашего ректора Райка. Ноги ее были подняты, согнуты в коленях и широко разведены. Володя полураздетый стоял перед ней на коленях и, положив руки на внутренние стороны ее бедер, жадно целовал Райкину … Глаза Райки были закрыты, на щеках горел румянец, руками она страстно прижимала Володькину кучерявую голову к своему «домику», в такт поцелуям Райка быстро шептала: «Еще, еще, а потом я тебя» …

Пальто соскользнуло у меня с плеч и с мягким стуком упало на пол. Райка открыла глаза и с недоумением посмотрела на меня. На лице ее быстро сменились выражения растерянности и испуга. Одной рукой она отталкивала Володькину голову, а другой пыталась набросить на себя свалившуюся рядом комбинацию. Володя почувствовал что-то неладное, и повернул голову в мою сторону. Губы, нос и щеки его были влажные, глаза растеряно бегали, переходя с меня на обнаженную Райку. Он вскочил на ноги, и, очевидно, не зная что сказать и делать в создавшейся ситуации, глупо спросил меня: «Ты уже вернулась?»

Я была совершенно растеряна и не знала, что мне делать. Чувства гнева, стыда, оскорбленного самолюбия переполняли меня. Глаза мои наполнились слезами, и я уже ничего не видела. Совершенно машинально я подняла пальто, повернулась, открыла дверь и вышла на улицу, ноги несли меня прочь. Потом подвернулась какая-то лавочка. Я села на нее и некоторое время сидела без мыслей в голове, уставившись вдаль. Постепенно я начала успокаиваться и думать, что мне делать дальше. Будущее представлялось мне безрадостным, личная жизнь казалась кончившейся навсегда. Потом более земные мысли заняли мое внимание. Нужно было думать о ночлеге. О возвращении домой мысли у меня даже не возникло. Я вспомнила о своей подруге Лие и решила зайти к ней. Документы и деньги к счастью оказались у меня с собой, а о чемодане с вещами я как-то в это время не думала. Когда я позвонила у квартиры Лии, и только тогда вспомнила, что она не приходила на вокзал, хотя должна была ехать с нами. Дверь мне открыла мать Лии, Антонина Ивановна. Я давно с ней не виделась, но зная ее гостеприимный характер, не сомневалась, что она с радостью разрешит мне переночевать у них. Я рано потеряла мать (отец в свое время бросил нас) и Антонина Ивановна в какой-то степени заменила мне мать, особенно когда я училась в школе и жила у тетки.

— Наташенька! Как хорошо, что ты пришла, — сказала Антонина Ивановна, — Ты так нужна сейчас Лие, она только сегодня говорила о тебе, но мы думали, что ты уже уехала. Я ничего не понимая, что произошло с Лией, зашла в ее комнату. Лия лежала на кровати лицом вниз. Но она сразу вскочила как только услышала мой голос.

— Мама, выйди, мне надо поговорить с Наташей.

Антонина Ивановна тревожно посмотрела на нас и вышла, закрыв дверь. Как только за матерью закрылась дверь, Лия бросилась мне на грудь и разрыдалась.