Сборник "Круг Земель"
Шрифт:
Леворго говорил – и все слышали рокот океанского прибоя, первый весенний гром над клеверными лугами, стук молота в руках Висморлина, заколачивающего алмазные гвозди в небесный хрусталь. Все – и патты, и гервериты, – опустив оружие, смотрели на Леворго. И даже те, которым мешали разглядеть Хранителя Диорха чужие спины и стволы деревьев, видели его.
Волнистый меч Леворго был вонзен в шишастый ствол Древнего дуба, похожего на сторукого властителя морских глубин, которого вольные торговцы почитают под именем Шилола. С каждым новым словом Леворго в дуб входила неведомая жизнь.
Меч подрагивал. Дрожь перешла в размеренные волнистые колебания. Меч извивался змеей, кора дуба потекла золотистыми сполохами, обращаясь чешуей, из земли показались шевелящиеся корни. Ветви дуба обвили стволы соседних деревьев, и, опираясь на них, над толпой замороженных ужасом герверитов восстало уже не дерево, но существо.
Выпростав из-под земли корни-щупальца, оно диковинно вывернулось, опустив ветви на землю, и покорно подставило Леворго свой чешуйчатый ствол-спину. Тот вскочил на него, как лихой наездник, и, ухватившись за рукоять меча, сросшегося с новорожденным дивом в единое целое, уже совершенно по-человечески, по-грютски, вскричал “Хиэ-э-йяа!”.
Воины освободились от оков Наречия Перевоплощений, и началось избиение. Взметнулись сотни щупалец. Они рвали герверитов на части, мозжили их о стволы деревьев, впивались в них тонкими отростками, бывшими некогда сухими веточками. Патты, издав радостный клич, помогали Леворго как могли.
Вот теперь гервериты побежали. Они быстро откатились к реке, где у берега стояло не менее десяти сагерн, но отчалить удалось далеко не всем.
Патты ворвались на корабли. Бой закипел на палубах.
Часть герверитов под приказное рычание лантатов, которые навидались в Варнаге всякого и понимали, что в случае бегства с поля боя их ждет совместная трапеза с кутах, кое-как построились “ежом”. Чудовище Леворго напоролось на плотный частокол копий. Из разодранных щупалец хлынула нежно-салатовая кровь.
Но Леворго, грозно прикрикнув на своего невиданного боевого коня, поднял его на дыбы и, заставив выгнуться аркой, обрушился на головы герверитов с высоты в шестьдесят локтей. Строй распался.
Однако даже теперь гервериты, лишенные последней надежды на победу, продолжали сражаться. Несколько отсеченных щупалец извивались у них под ногами. Но могут ли выстоять люди перед вековым исполином, вобравшим в себя силу земли и мощь Наречия Перевоплощений? Чудовище убивало их десятками, швыряло в воду, давило всем весом своего исполинского тела-ствола.
Над Киадом повисли промозглые предзимние сумерки, когда последний смертный стон застыл на устах последнего герверита. Двум сагернам с горсткой врагов удалось улизнуть. Два корабля затонули, семь – достались победителям.
И тогда Леворго вновь прибег к помощи Наречия Перевоплощений. Спустя несколько коротких варанских колоколов в прибрежном киадском пейзаже добавился новый штрих.
В двадцати шагах от опушки леса одиноким стражем встал, широ]йр раскинув узловатые руки, вековой дуб. Многие ветви на нем были сломаны, кора местами иссечена, будто бы топором неумелого дровосека, но никому не пришло бы в голову назвать его дряхлым и никчемным стариком.
Древо-воитель стало на отдых, чтобы ожить с приходом весны и с гордостью подставить свои шрамы лучам юного солнца. Леворго осторожно извлек из шершавого ствола волнистый меч и бережно погладил кору своего боевого друга.
* * *
Отряд был разбужен часовыми еще до рассвета и сразу же начал готовиться к проникновению в Лон-Меар. Плотно позавтракали, предпочтя своим лепешкам и вяленой рыбе найденные на герверитских сагернах копченые окорока и гортело. Ни Элиен, ни Леворго не возражали: за ночь все изрядно продрогли, под утро пошел холодный дождь, а для многих традиционная чара жгучего и бодрящего напитка могла стать последней.
Пока шли сборы, Элиен и Леворго отошли на сто шагов вверх по течению Киада. Сын Тремгора извлек из сарнода браслет Гаэт, который был украшен теперь всего лишь одним – последним – черным камнем.
– Хранитель! Ты знаешь, что эта вещь сопровождает меня с берегов Сагреалы, но ты ни разу не сказал про нее ни слова. Теперь, когда смерть или победа близки как никогда, я хотел бы услышать от тебя правду о браслете и девушке, которая соединена с ним неведомой мне роковой связью.
Леворго бросил на браслет быстрый скользящий взгляд.
– Он из сокровищницы Лишенного Значений. Когда я был совсем молод, я видел этот браслет в Ите. Где он скитался все это время, мне неведомо. Но я знаю, что он обладает одним чудесным свойством – умножать сущности. Тот, кто стал его хозяином или хозяйкой, может на некоторое время воплощаться в чужиетела, тела живых…
– Это я видел сам, – вздохнул Элиен, ощутив на губах аромат ночей, проведенных в страстных объятиях Гаэт.
– …но самое важное, – самозабвенно продолжал Леворго, – что последний камень, тот самый, что остался на нем сейчас, может продлить жизнь хозяина – или хозяйки – браслета после ее смерти. Твою подругу звали Гаэт?
Элиен кивнул.
– Так вот слушай. Если ты хочешь, чтобы браслет coслужил ей и тебе добрую службу, ты должен впустить Гаэт в тело женщины, стоящей на пороге смерти, но еще не мертвой. Ты наденешь браслет ей на руку и…
– И она воскреснет? – с надеждой спросил Элиен.
– Нет, умирающая умрет. А Гаэт – воскреснет, сделав тело умершей своим собственным. Точно так же, как это бывало во время предыдущих воплощений.
– И исчезнет без следа, когда снова взойдет солнце. – Элиен с горечью вспоминал, как вновь и вновь терял обретенную Гаэт в предрассветных сумерках.
Леворго усмехнулся:
– Нет, не исчезнет. После этого она будет жить согласно законам, по которым живут в мире людей. Стареть, болеть, умирать. Только смотри не пожалей потом. А то ведь придется взять этого олененка в жены!