Сборник поэзии. Пружина
Шрифт:
Крематорий дохнет шашлыком.
И тогда замешаюсь я в снег или дождь,
В заводские втемяшусь дымки.
На кудрях меня будет носить молодежь
И на шапках носить старики.
Я влечу в твои сумки с картошкой, родня,
Я прилипну к подошве ноги.
И тогда ты простишь наконец-то меня
И
И тогда-то узнает меня вся страна,
Только мертвых умея ценить.
Прожила я одна, и уйду я одна
И прошу никого не винить.
1983
* * *
Зал ожидания детей
Я молчаливо миновала,
Зал выжимания вестей
Из разбитного персонала,
Зал понимания причин,
Непонимания последствий.
В нем было четверо мужчин,
Один другого бесполезней.
Кто мял газету, кто притих,
Вникая в истины простые…
Я проходила мимо них
И руки прятала пустые.
Внизу меня встречала мать, —
Она мне принесла одеться.
Мне захотелось ей сказать,
Что все по-старому, как в детстве.
Чулки… туфля… еще туфля…
Мне санитарка помогала, —
И мы ей дали три рубля.
Не так уж это было мало.
1959
Старому другу
Как рано в жизни начало темнеть,
Как зябко потянуло холодком…
Ты позвони, зайди, расставим снедь,
Побалуемся кофием, чайком.
А то и просто так, без кофейка,
Для сердца вредно: кофеин, теин…
Поговорим — дорога далека,
Я шла по ней одна, и ты один.
Как поздно в жизни начало светать,
Так тяжко, неохотно, что потом
День даже вовсе может не настать…
Поговорим иль помолчим о том.
Поговорим о том, как шли да шли,
С кем рядышком, а кто нас обгонял
И кутал нас в ликующей пыли,
И на дорогу денежку ронял.
Я ни монетки не подобрала,
Ни
Ты, если подбирал, — твои дела,
И если двушку поднял — позвони.
1988
Благовещение
(картина Беллини)
Со всеобщим секретным благом
Входит к девушке Гавриил.
Строевым архангельским шагом
Он вошел — и шаги смирил,
И натянутая риза
В подколении, как металл,
Изломилась черно и сизо;
Ткань как будто бы пропитал
Прах изорванного бетона…
(Опустелая тьма небес —
И, кометой во время оно —
Бомбовоз, низверженный в лес.)
И, с грядущим сообразуясь,
Вдруг лилея в руке гонца
Заострилася, как трезубец,
Жаждой кровушки и мясца…
А Мария так одинока
И предчувственно так пуста,
Что у Ней чуть припухло око,
Отекли-запеклись уста.
Томной отроческой пустыней
На пришельца глядит Она,
В непробойный, красный и синий,
Плотный кокон заключена.
С нетерпеньем терпит невеста,
Как неслыханная судьба
Уязвимого ищет места,
Полотно отводит со лба,
И под детский платочек, чепчик,
Щекоча волоски бровей,
Сострадательным громом шепчет
Тайну тайн, сужденную Ей.
Но бесстрашно отроковица
Слышит участь Свою и честь,
И грядущего не боится:
Жизнь огромна, и время есть.
Не расширит узкого ока,
Не унизится задрожать.
Что там будет — еще далёко,
Еще надо носить, рожать…
1987
САХАРНАЯ ПУДРА
У нас в муке — кладбищенская глина,
В начинке — кровь, и ржавчина, и смрад,
Но сладостная пудра ванилина -
Изюминка, коричинка, цукат,
Людской, патриархальный аромат