Сборник "Прометей"
Шрифт:
Разогрев клинок в пламени ближайшей печи до нужной температуры, определить которую не составляло труда по цвету разогретого до соломенной желтизны металла, он сунул его в лоток с жидким маслом и, не обращая внимания на поднявшееся облако едкого дыма, извлек клинок, сбил с него образовавшуюся окалину и внимательно осмотрел лезвие.
— Теперь его нужно хорошенько заточить — но, думаю, сойдет и так…
Он взял нож второго бойца, положил его на металлическую поверхность кожуха и, хорошенько размахнувшись, нанес по нему удар. И опять Глеб забыл, какой силой обладают его руки. Жалобно звякнув, незакаленный нож второго охранника разлетелся на две половинки. Однако огорчения это ни у кого не вызвало, — слишком велика была радость по поводу того чуда, которое сотворил Танаев с незакаленной сталью.
Покончив с этим, они двинулись дальше, и Танаев заметил, что теперь оба бойца стали относиться к нему гораздо дружелюбнее. Умение обращаться с металлом ценилось здесь очень высоко, и Танаев сразу же перешел в разряд мастеров, знающих свое дело.
Вскоре они пересекли круглый зал, в котором располагался рудоплавильный цех, и Танаев отметил про себя, что от стены до стены этой гигантской стальной башни было не меньше полутора километров.
Небольшой люк, предназначенный для ремонтников, оказался заранее открытым. Вниз вела узкая лестница, на которой мог поместиться только один человек. Первым в люк нырнул боец, выполнявший роль проводника и, видимо, хорошо знавший все закоулки этой части корабля. Андреев жестом предложил Танаеву следовать за ним, и таким образом он оказался вторым в цепочке из пяти человек. Вслед за ним спускался второй боец. Заметив, что подошвы окованных металлом ботинок сопровождающего всего в нескольких сантиметрах от его головы, Танаев про себя усмехнулся. Андреев все еще не до конца ему доверял, и так будет продолжаться до тех пор, пока он своими действиями не сумеет доказать этим людям, что находится на их стороне. Они проделали довольно долгий спуск, в конце которого оказались в реакторном отсеке. То, что увидел здесь Танаев, нисколько не напоминало энергетические блоки знакомых ему кораблей. Реакторов как таковых не было вообще, вместо них имелись какие-то полупрозрачные кубы высотой с двухэтажный дом, наглухо запечатанные. Внутри них металось голубоватое пламя. Плазма? Но где же тогда громоздкие магнитные ловушки, способные удержать раскаленное до звездных температур вещество внутри этих, таких непрочных с виду кубов.
Этого он не знал, и ему предстояло сделать еще немало подобных открытий. Целая бездна лет отделяла его от теперешней жизни. Современная техника еще преподнесет Глебу множество сюрпризов. Внешне энергетический отсек напоминал стерильно чистую лабораторию, дополнительных выходов, кроме того прохода, по которому они сюда спустились, что-то не наблюдалось, и было совершенно непонятно, каким путем собираются пробираться в соседнюю башню его спутники.
Но вот один из бойцов подошел к широкой гофрированной трубе метра два высотой, покрытой толстым защитным слоем незнакомой Танаеву керамики. «Если это энерговод, то никаких отверстий при таких температурах рабочего тела в нем быть не должно…» — подумал Танаев. Но отверстие все-таки нашлось там, где он совершенно не предполагал его увидеть. На операторском пульте находился замаскированный люк, неотличимый от стенок камеры, в которую он был вделан, и, судя по многочисленным запорам и тамбурным переходам, он вел в какую-то весьма опасную зону. Об этом же свидетельствовали надписи на интерлекте, нанесенные на каждую открываемую крышку.
Последний люк оказался довольно странным, временами он напрочь исчезал, и, чтобы снова его увидеть, приходилось крутить головой и искать какую-то особую точку зрения.
— Может, он зачарован? — засомневался Леша Асимов — тот из бойцов, который лучше всех знал корабельные переходы.
— Он был здесь еще до того, как князь улетел! — возразил ему Андреев.
— Ну и что с того? Он мог зачаровать его до отлета, и тогда нам здесь обратно не пройти.
— Зухрин, проверь! — нехотя согласился Андреев, и ночная красавица, запросто усыплявшая стражей, приложила свою ладошку к люку. Она молчала почти минуту, и было видно, что это исследование дается ей достаточно тяжело — по лбу струились крупные капли пота, а все тело подергивалось от судорог.
— Да помогите же вы ей! — не выдержал, наконец, Танаев.
— Помогать ей нельзя! Если человека насильно вывести из транса, он может вообще не возвратиться в нормальное состояние. Придется ждать. Заклятие точно здесь имеется, и, видно, не из простых.
Наконец, минуты через две судороги прекратились, и, повернувшись к ним, Зухрин как ни в чем не бывало сообщила:
— Заклятие есть. Одностороннее. Туда войти можно.
— А вернуться? — в один голос спросили сразу оба бойца.
— Вернуться нельзя.
— Тогда мы туда не пойдем!
— А вас никто и не заставляет. Можете оставаться здесь навсегда. Два люка мы уже прошли, оба они запечатаны таким же заклятием, так что обратной дороги никому отсюда не будет! — «успокоил» их Андреев.
Им оставалось только идти дальше, со слабой надеждой найти другой, никому не известный обратный путь.
— Вряд ли он нам понадобится, — неожиданно, словно прочитав мысли своих спутников, сказал Андреев. — Как только мы прошли люк, наверху поднялась тревога, поскольку на люках было охранное заклятие. Странно, что до сих пор здесь еще не появились стражи проходов.
— Этому может быть только одно объяснение! — Зухрин еще не полностью пришла в себя после транса и говорила медленно, с трудом подбирая слова. — Князь хочет, чтобы мы попали в красную башню.
— Зачем? — не понял Андреев.
— Этого я не знаю. Может быть, там засада, а может быть, ему нужно, чтобы в красной башне побывал наш гость.
Дальше они шли молча, проход сузился и превратился в квадратный туннель с отполированными высокотемпературной плазмой стенками. Энерговод все еще оставался достаточно широким, чтобы рядом, не нагибаясь, могли идти два человека. Танаев поежился, представив, что произойдет, если сейчас кто-нибудь включит двигатели. Впрочем, они не успеют ничего почувствовать. При температуре плазмы в несколько тысяч градусов их тела мгновенно превратятся в пар.
Переход по этому сверкающему туннелю продолжался примерно полчаса. Зухрин все время держалась поблизости от Танаева, и время от времени он ловил на себе ее изучающий взгляд.
— Тебе не страшно, капитан? — Все члены сопротивления использовали в обращении друг к другу воинские звания, старательно избегая имен, и Танаев понял, что это прошлое земное звание здесь основательно закрепилось за ним.
— Чего я должен бояться?
— Огня, например, или смерти, здесь это одно и то же.
— Все мы рано или поздно умрем. Я и так задержался на несколько тысяч лет.
— Все время забываю о твоем солидном возрасте. Ты веришь в судьбу?
— В каком-то смысле да.
— Как это понимать?
— Какую-то ее часть люди строят сами. Некоторым удается изменить даже свое главное предназначение, но, в общем, она, несомненно, существует.
— Выходит, жизнь каждого из нас имеет какой-то скрытый, неизвестный нам смысл?
— Ну почему же обязательно «скрытый»? Некоторые люди с самого раннего возраста начинают осознавать свое предназначение. Я, например, еще в детском пансионате знал, что полечу к звездам.
— По отношению к тебе судьба оказалась достаточно жестокой.
— Я так не считаю. Мне была подарена вторая жизнь, и только от меня теперь зависит, как я ею распоряжусь.
— Ты странный человек, капитан. И ты мне нравишься. Возможно, я навещу тебя еще раз.
— Для нового теста?
— Как знать… Но это будет совершенно другой тест.
Участок прямой как стрела квадратной шахты закончился, она плавно свернула в сторону, и разговор, к досаде Танаева, прервался на самом интересном месте. Вся группа остановилась у нового люка. Здесь не было ни сложных запоров, ни заклятий. Их словно приглашали войти, и Андрееву это совсем не понравилось.