Сборник рассказов (байки рыбаков и охотников)
Шрифт:
– Да чего не может, когда может, – обиделся будущий тесть ботаника, – как есть говорю… всю правду! Непонятно где он все эти пятнадцать лет был, то ли в автобусе катался, то ли в детдоме каком… Молчит!
– Так значит все-таки немой? – уточнил Женя.
– Нет, говорит, когда выпьет, но непонятно ничего, какую-то ерунду не по-нашему несёт. Его из-за этого из армии выгнали.
Перехватив недоуменные взгляды гостей, Иваныч продолжил.
– Было дело… Он же после срочной ещё лет семь прапорщиком служил, его генерал лично в офицерскую школу, или как там у них называется, отправлял. Серега экзамен не
Нельзя сказать, что разъяснения повеселевшего и подобревшего громилы-огнеборца, добавили друзьям оптимизма, но выбора не было, они ехали ловить рыбу с братьями близнецами.
Река Серьга, на берега которой прибыла компания, струила свои воды меж скал уральского хребта аж до самой реки Уфы, текшей по Башкирским просторам и лесам. Женя в силу своего профессионального образования мог многое рассказать о растительном мире, экологии бассейна этих замечательных водных артерий, но, к сожалению, это было никому не интересно. Все заняты своим делом. Авраама растрясло в кузове, он искал место куда прилечь в зелёную травку. Иванычы занялись ритуалом.
Огромная бутыль с мутной жидкостью, заботливо уложенная в плетёную корзину, была извлечена из кабины автомобиля. Бережно снятая пробка, легла на непойми откуда взявшийся белоснежный платок, Хрустальной чистоты стаканы нежно зазвенели, а потом и запели, когда в них заплескался живительный самогон. Солёный огурчик отразил солнце рассольным боком. Тонкий ломтик аппетитного сала накрыл окутанный ароматом русской печки кусочек ржаного хлеба. Свежая картошечка, сваренная в чугунке, небрежно рассыпалась вперемешку с крупными красными куриными яйцами. Перья зелёного лука по-барски разлеглись сверху по всему импровизированному столу.
Братья блаженно вздохнули и осушили свои стаканы. Потом, немешкая налили и выпили снова.
– Anfang gut, alles gut (коли начали хорошо, то и хорошо, – нем. поговорка), – неожиданно произнес Сергей Иванович.
– Что он сказал? – непонятно к кому обратился Женя.
– Да бормочет чего-то, не понять его… – слегка заплетающимся языком прокомментировал Анатолий Иванович.
– Авраам, он же по-немецкий говорит, – теперь уже адресно, обратился к товарищу аспирант.
– Ну и хорошо, пусть говорит, – всё еще бледный, а потому безразличный к окружающему миру, ответил тромбонист.
Ритуал длился около часа, бутыль заметно опустела, братья несколько сгорбились, опустили головы, изредка бросая друг на друга тяжёлые взгляды, сидели молча. Выпускнику консерватории стало несколько лучше, и он начал проявлять любопытство.
– Женя, пойдем рыбу ловить?
– Как её ловить? Я ведь не знаю! Давай у этих спросим, – и студент кивнул головой в сторону участников ритуала.
– Спроси. Но, похоже, они уже не советчики.
Авраам поднялся с травы, вытянулся во весь рост и учтиво, как на деловом приёме объявил:
– Господа! Мы бы хотели половить рыбу, не подскажите как?
Слабую реакцию на эти слова продемонстрировал только МЧСник. Он, с трудом преодолевая земное тяготение, махнул рукой в сторону УАЗика и издал несколько замысловатых звукосочетаний.
– Тамтуф бредине вкузове взми, – после чего замер и стал похож на каменное изваяние. Брат его – признаков жизни при этом не подавал.
– Н-да… – констатировал тромбонист, – придется как-то самим решать эту проблему. Н-ус… где наши удочки?
Удочки они достали быстро и даже сумели распутать лески, но дальше дело пошло не так, как хотелось бы. Все путалось, цеплялось, не насаживалось, как итог – не ловилось. Когда гости в конец измотали себя удочками, солнце уже палило нещадно. Друзья скинули с себя одежду и бросились в реку. Целый день они ныряли, загорали и были счастливы. К вечеру уставшие, довольные молодые люди вернулись к машине и, к удивлению своему, обнаружили там серьезные изменения. Горел костер и даже был готов ночлег в виде старой замусоленной палатки. Но вот братья сидели все в тех же позах и с теми же лицами, правда бутылка опустела ещё на четверть. Собрав нехитрый ужин, аспирант и студент поели у костра и уже собрались было спать, когда каменные фигуры начали двигаться.
Первым очнулся Сергей Иванович, он бодро встал и, ни на кого не обращая внимания, принялся писать на колесе своего автомобиля.
– M'as vale tarde que nunca (лучше поздно, чем никогда. Исп. поговорка), – произнес он со значением.
Тут же зашевелился Анатолий Иванович и, пристроившись к другому колесу, выполнил ту же физиологическую операцию, но с меньшим успехом часть жидкости попала ему на штаны.
– И все равно – это лучше, чем никогда, – констатировал неудачник.
Дальше оба брата синхронно развернулись и окинув мутным взглядом растерявшихся друзей полезли в кузов. Через минуту они уже разворачивали сеть, точнее длинный бредень с «языком». Молча, но чётко действуя закрепили длинные жерди по краям бредня и поволокли его к реке. Вскоре вернулись и так же молча разлили по стаканам самогон. При свете луны мерно опрокидывались стаканы. Доедались остатками еды. Шумно двигались челюсти, создавая полное впечатление беседы друг с другом, но слов не было – лишь шипение и звуки типа: Эге… Эггге. Да ну на… У.. б…
Наблюдать эту картину долго – становилось утомительно, молодежь разместилась в палатке на ночлег и мирно заснула под глухие вздохи и мычанье братьев рыбаков.
В середине ночи Женя проснулся. Выйдя на воздух в свете полной луны, он вдруг увидел нечто странное, темное, обрамлённое огнями костра, – подойдя ближе оцепенел от страха. В костре, спиной прямо на углях, лежал человек. Глаза его были открыты. Взгляд устремлён в небо, казалось, он считал звезды в млечном пути, а эти маленькие плутовки подмигивали ему цветными огоньками сквозь пространства световых лет.
– La sincerite est la forme la plus parfaite de l’illusion. Quand celle-ci est morte, defaite, il ne reste que la lucidite. (Искренность является наиболее совершенной формой иллюзии. Когда она умирает, побеждает и оставляет только ясность. – Французское философское изречение).
– Сергей Иванович, – тихо позвал аспирант, – вы живы?
– Non vogliamo vivere in eterno, bens`i vivere intensamente (Не в наших планах жить вечно, в наших планах жить ярко – итальянская крылатая фраза), – чётко выговаривая слова и даже с пафосом, произнес лежавший в костре человек. После акцентированной точки в высказывании, язычок пламени, возникший на углях, лизнул ему щёку и пропал.