Сборник рассказов «Предел желаний»
Шрифт:
— Одно «но» будет, предупредил Ситвел.
— Я так и знал, — вздохнул Эдельштейн.
— Довольно простое условие. Что бы вы ни пожелали, ваш злейший враг получит вдвое.
Эдельштейн задумался.
— То есть, если я попрошу миллион долларов...
— Ваш враг получит два миллиона.
— А если я попрошу пневмонию?
— Ваш злейший враг получит двустороннюю пневмонию.
Эдельштейн поджал губы и покачал головой.
— Не подумайте только, что я советую вам, как вести дела, но не искушаете
— Риск, мистер Эдельштейн, но он совершенно необходим по двум причинам, — ответил Ситвел. — Видите ли, это условие играет роль обратной связи, поддерживающей гомеостаз.
— Простите, я не совсем...
— Попробуем по-другому. Данное условие уменьшает силу трех желаний, тем самым держа происходящее в разумных пределах. Ведь желание — чрезвычайно мощное орудие.
— Представляю, — кивнул Эдельштейн. — А вторая причина?
— Вы бы уже могли догадаться, — сказал Ситвел, обнажая безупречно белые зубы в некоем подобии улыбки. — Подобные пункты являются нашим, если можно так выразиться, фирменным знаком. Клеймом, удостоверяющим настоящий адский продукт.
— Понимаю, понимаю, — произнес Эдельштейн. — Но мне потребуется некоторое время на размышление.
— Предложение действительно в течение тридцати дней, — сообщил Ситвел, вставая. — Вам стоит лишь ясно и громко произнести свое желание. Об остальном позабочусь я.
Ситвел подошел к двери, но Эдельштейн остановил его.
— Я бы хотел только обсудить один вопрос.
— Какой?
— Так случилось, что у меня нет злейшего врага. У меня вообще нет врагов.
Ситвел расхохотался и лиловым платком вытер слезы.
— Эдельштейн! — проговорил он. — Вы восхитительны! Ни одного врага!.. А ваш кузен Сеймур, которому вы отказались одолжить пятьсот долларов, чтобы начать бизнес по сухой чистке? Или, может быть, он ваш друг?
— Я не подумал о Сеймуре, — признался Эдельштейн.
— А миссис Абрамович, которая плюется при упоминании вашего имени, потому что вы не женились на ее Марьери? А Том Кэссиди, обладатель полного собрания речей Геббельса? Он каждую ночь мечтает перебить всех евреев, начиная с вас... Эй, что с вами?
Эдельштейн сидел на диване, внезапно побелел и вновь сжал руки.
— Мне и в голову не приходило... — пробормотал он.
— Никому не приходит, — успокоил Ситвел. — Не огорчайтесь и не принимайте близко к сердцу. Шесть или семь врагов — пустяки. Могу вас заверить, что это ниже среднего уровня.
— Имена остальных! — потребовал Эдельштейн, тяжело дыша.
— Я не хочу говорить вам. Зачем лишние волнения?
— Но я должен знать, кто мой злейший враг! Это Кэссиди? Может купить ружье?
Ситвел покачал головой.
— Кэссиди — безвредный полоумный лунатик. Он не тронет вас и пальцем, поверьте мне. Ваш
— Вы уверены? — спросил потрясенный Эдельштейн.
— Абсолютно.
— Но Манович мой лучший друг!
— А также ваш злейший враг, — произнес Ситвел. — Иногда так бывает. До свидания, мистер Эдельштейн, желаю вам удачи со всеми тремя желаниями.
— Подождите! — закричал Эдельштейн. Он хотел задать миллион вопросов, но находился в таком замешательстве, что сумел только спросить:
— Как случилось, что ад переполнен?
— Потому что безгрешны лишь небеса.
Ситвел махнул рукой, повернулся и вышел через закрытую дверь.
Эдельштейн не мог прийти в себя несколько минут. Он думал об Эдди Мановиче. Злейший враг!.. Смешно, в аду явно ошиблись. Он знал Мановича почти двадцать лет, каждый день встречался с ним, играл в шахматы. Они вместе гуляли, вместе ходили в кино, по крайней мере раз в неделю вместе обедали.
Правда, конечно, Манович иногда разевал свой большой рот и переходил границы благовоспитанности.
Иногда Манович бывал груб.
Честно говоря, Манович часто вел себя просто оскорбительно.
— Но мы друзья, — обратился к себе Эдельштейн. — Мы друзья, не так ли?
Он знал, что есть простой способ проверить это — пожелать себе миллион долларов. Тогда у Мановича будет два миллиона долларов. Ну и что? Будет ли. его, богатого человека, волновать, что его лучший друг еще богаче?
Да! И еще как! Ему всю жизнь не будет покоя из-за того, что Манович разбогател на его, Эдельштейна, желании.
«Боже мой! — думал Эдельштейн. — Час назад я был бедным, но счастливым человеком. Теперь у меня есть три желания и враг».
Он обхватил голову руками. Надо хорошенько поразмыслить.
На следующей неделе Эдельштейн договорился на работе об отпуске и день и ночь сидел над блокнотом. Сперва он не мог думать ни о чем, кроме замков. Замки гармонировали с желаниями. Но, если приглядеться, это не так просто. Имея замок средней величины с каменными стенами в десять футов толщиной, землями и всем прочим, необходимо заботиться о его содержании. Надо думать об отоплении, плате прислуге и так далее.
Все сводилось к деньгам.
"Я могу содержать приличный замок на две тысячи в неделю, — прикидывал Эдельштейн, быстро записывая в блокнот цифры.
— Но это значит; что Манович будет содержать два замка по четыре тысячи долларов в неделю!"
Наконец, Эдельштейн перерос замки; мысли его стали занимать путешествия. Может, попросить кругосветное? Но что-то не хочется. А может, провести лето в Европе? Хотя бы двухнедельный отдых в Фонтенбло или в Майами-Бич, чтобы успокоить нервы? Но тогда Манович отдохнет вдвое краше!