Сборник рассказов
Шрифт:
— Не веселился так с тех пор, как ездил в детстве в развлекательный парк.
Веселился? Тогда почему он дрожит? Почему начал насвистывать так фальшиво, если не был испуган?
— Каменные стены еще не тюрьма, железная решетка еще не клетка… — именно этот блюз он насвистывал. Неттер замолчал.
Он был надежно заперт в незримой клетке на небольшой возвышенности посреди равнины. Никаких барьеров в поле зрения. Никакого мыслимого способа убраться с купола.
Он сидел в тюрьме на самом высоком и наиболее открытом участке астероида. За час прыгания и скаканья он не сдвинулся с места ни на шаг, и не было никакой возможности сделать это.
Он размышлял об этом
— Если бы у меня была веревка, а у тебя пень, — сказал он, разговаривая сам с собой, — я бы заарканил пень, — в этом я мастак, — и выбрался со сферы по веревке.
Но у него не было веревки, а на равнине точно не было пня. Даже камни были едва ли крупнее его ногтя.
— Здесь умер Кальбфляйш, — проговорил Неттер. — Ты правильно заметил, человек-свинья, у моего друга было горячее сердце, и оно в конце концов разорвалось. Тебе не пришлось убивать его своими руками. Ты позволил ему загнать себя до смерти. Он был необычайно энергичен, как ты сказал, и особенно в день смерти. Теперь я понимаю. Он не мог оставаться лишенным свободы. По-видимому, он взбесился, когда обнаружил себя заключенным на участке, который казался самым открытым местом на астероиде. Должно быть, он не успокоился, пока не надорвал в себе все. Не удивительно, что он умер с выражением ужаса на лице.
Это была тюрьма, сломать которую не удалось бы никому. Зачем придумывать еще какие-то уловки? Сфера компенсирует любой трюк.
Только существо, способное летать в нулевой атмосфере, сможет вырваться из этой ловушки, — размышлял он. — Даже червь не уползет отсюда, если только он не настолько мал, чтобы не воздействовать на компенсаторы. Если бы у меня было два багра, я бы сумел обмануть эту штуку, но она без сомнения смогла бы компенсировать результирующую силу. Если бы я имел груз на шнурке, то мог бы озадачить ее, но не сильно. Жирдяй победил. Я умру от голода, или от перенапряжения, или от безумия, и расследование покажет, что я не был убит. «Почему два человека умерли здесь от сердечного приступа?» — максимум, что они могут спросить у жирдяя, на что тот, потирая руки, ответит «Вредный климат».
Но в действительности жирдяй Порцелус выразился иначе:
— Мил человек, зачем ты играешь, словно малое дитя, наверху этой штуки? Это какой-то способ для многообещающего астероидного агента управляться с делами?
— Порцелус, думаешь, поймал меня в ловушку? — рассердился Неттер.
— Я поймал тебя? Мои руки чисты. Где тут моя вина, если два человека проявляют странную манию загонять себя до смерти в причудливой игре?
Насколько далеко стоял Порцелус от края купола? Слишком далеко. На несколько ярдов дальше, чем требовалось.
— Порцелус, что это за штука, на которой я стою? — воскликнул Неттер.
— Когда-то — излучающая сфера, как ты наверное догадался, но она устарела. Я ее переделал. Теперь это тест на сообразительность. Не пройти его значит умереть.
— Кому-нибудь удалось высвободиться отсюда? — спросил Неттер. Ему обязательно нужно заинтересовать Порцелуса. Он должен заставить его подойти на несколько футов ближе, прежде чем тот повернется, чтобы уйти.
— Только однажды, — ответило существо, — но он имел необычные естественные преимущества. Странный малый из породы Ларрик, навестивший меня несколько базовых лет назад. Он попросту расщепился на две части и пошел в противоположные стороны. Сфера не смогла компенсировать оба движения. Одна часть выбралась на грунт, принесла веревку и вытащила вторую половину; обе половины посмеялись надо мной, после чего воссоединились. Но у тебя
— Я найду способ, — пообещал Неттер. — Придумаю какой-нибудь трюк.
Еще немного ближе, и он продемонстрирует его.
— Ты проиграл, Неттер, — сказал Порцелус. — На равнине нет ни одного закрепленного предмета, к которому ты мог бы привязаться, даже если бы у тебя был способ достать до него. Самая длинная вещь, которая есть при тебе, это то, что ты называешь ромалом, но он не длиннее твоей руки.
Теперь Порцелус был достаточно близко, почти на краю купола. Когда он отвернется, расстояние до него будет подходящее — в пределах 32-35-ти футов. Да, на равнине не было закрепленных предметов, зато было тело достаточно тяжелое, чтобы служить точкой опоры. Ромал Неттера был не длиннее его руки, но это был королевский ромал.
Порцелус отвернулся, торжествуя. Тонкое лассо взлетело и опустилось на его корпус. Неттер оказался вне купола быстрее, чем вы произнесли бы «Жирдяй Порцелус».
Жирный Халк был не чета Неттеру, пока стоял на твердом грунте. Неттер заарканил Свинтуса тонким кожаным шнурком и сдернул на купол. И Порцелус тотчас же оказался в центре возвышения, чтобы остаться там до тех пор, пока не помрет с голоду, нетипичного перенапряжения или свинского инсульта.
Неттер перевез вещи в прекрасный трофейный зал, который недавно унаследовал. Он вбил крепкий деревянный крючок в стену и повесил на него королевский ромал, к которому испытывал теперь особую привязанность. Королевский ромал плетется настолько хитро, что выглядит, как толстый арапник не длиннее руки; но развяжи пару узлов, и он тотчас превращается в тонкое сложенное лассо 40 футов длиной с петлей на конце. Вряд ли кто-нибудь знает в наши дни, как плетется такой ромал.
Неттер поменял местоположение многих предметов в трофейном зале. Он хотел, чтобы главная вещь висела на правильном месте. Он знал, какое место должна она занимать на огромной стене.
Расследование завершилось, — и заявка Неттера была принята к исполнению. Он стал смотрителем астероидной станции, — хорошая работа!
Голова была готова: законсервирована, выделана и обработана, а клыки — отполированы до блеска.
Порцелус носил поистине великолепную голову!
Перевод С. Гонтарева
Долгая ночь со вторника на среду
Молодую парочку, медленно бредущую по ночной улице, остановил попрошайка:
— Да сохранит вас ночь, — сказал он, прикоснувшись к шляпе, — не могли бы вы одолжить мне тысячу долларов? Этого мне вполне хватит поправить свои дела.
— Я же дал вам тысячу в пятницу, — ответил юноша.
— Точно, — произнес попрошайка, — и посыльный вернул ее вам в десятикратном размере еще до полуночи.
— Верно, Джордж, — вмешалась молодая женщина. — Дай ему, милый: по-моему, он такой славный!
Юноша вручил попрошайке тысячу долларов, тот выразил свою признательность, снова прикоснулся к шляпе и отправился поправлять дела. По пути к Денежному рынку от встретил Ильдефонсу Импалу — самую красивую женщину в городе.
— Ты выйдешь за меня замуж сегодня? — спросил он.
— Думаю, нет, Бэзил, — ответила она. — Я ведь не раз выходила за тебя, но сейчас у меня просто нет никаких планов. Впрочем, можешь сделать мне подарок со своего первого или второго состояния. Мне это всегда нравилось.