Сборник "След зомби"
Шрифт:
– Это почему же? – обиделся Абрам.
– Потому что ты – хороший, – вздохнул Мастер и, устало сутулясь, двинулся мимо Абрама к зданию Школы. Карма оттерла плечом жмущегося к ней Шерифа и пристроилась хозяину в кильватер. – Ой-ой-ой! – вскричал Абрам вслед Мастеру. – Вы только посмотрите, кто пошел! Сволочь, гад и негодяй! Гвардии подлец России! Бука и бяка! Да ты в зеркало посмотрись! Тебя даже собаки не боятся! Ты таракана в жизни не обидел!
Мастер остановился и полуобернулся назад, стрельнув в Абрама одним глазом, отчего тот мгновенно сник.
– Видишь… – мягко улыбнулся Мастер. – А говоришь – таракана…
– Да иди ты! – надулся Абрам. Он резко отвернулся, уронил ведро и с такой силой захлопнул кормовую дверь машины, что двухтонный «Рэйндж Ровер» сотрясся от удара. – Не собираюсь я с тобой возиться… Живи как хочешь.
– Слушай, чего тебе от меня надо, а?
– Мне надо, чтобы ты был в порядке, когда придет время.
– Я буду в порядке, – сказал Мастер хрипло. – Обещаю.
С псарни донесся протестующий лай. Кто-то там очень не хотел в клетку.
Комната управления «группы Два» была заперта на кодовый замок. Мастер набрал шифр и потянул скобу, но замок не реагировал. Тогда Мастер сильно пнул дверь башмаком и рявкнул:
– Сова, открывай! Медведь пришел!
За дверью раздались шаги. Створка, щелкнув, приоткрылась, и в грудь Мастеру уперся ствол пульсатора.
– Не так близко, – посоветовал Мастер. – Я могу повернуться быстрее, чем ты нажмешь. Показать?
– На что спорнем? – спросил Китаец, опуская лучемет. – Победитель оплатит похороны?
– Мне – похороны, тебе – вставной глаз. Ну, как вы тут?
– Заходи уж, раз пришел.
– Спасибо. – Мастер, оглянувшись, шагнул внутрь. Замок щелкнул снова.
Обычно в комнатах управления людно, шумно, тесно и дымно. Это одновременно штаб и кают-компания. Здесь составляют планы расчисток, определяют роли двоек и вообще решают самые разные вопросы функционирования группы. В то же время здесь по углам давят водку, жрут из банок консервы, болтают по телефону с Офисом и все это делают, не выпуская из рук дымящейся сигареты.
В принципе рядовому охотнику в комнате управления делать нечего. С ним все, что нужно, обговорят в тактическом классе сразу после заступления группы на дежурство. И еще раз каждую мелочь обсудят перед выходом на расчистку. Все получают необходимую информацию в полном объеме. Это вопрос безопасности (еще одно любимое выражение Мастера).
Но охотник – существо крайне независимое и с очень высокой самооценкой, как любая нормальная кавказская овчарка. Поэтому он прется в комнату управления и начинает там старшему и аналитику всячески мешать, будучи при этом уверен, что помогает. Когда его вежливо просят отвалить, он сначала обижается, но потом обнаруживает в углу еще одного такого же и начинает с ним задушевно общаться. Постепенно их набирается человек десять, они хохочут, бурно жестикулируют и непрерывно курят. Старший звереет, встает на уши и испускает душераздирающий вопль. Обычно после этого охотники смущенно убираются к чертовой матери, то есть выпускают с псарни собак и отправляются с ними валять дурака в зону выгула. Но на пути к ней лежит тренировочная площадка, по которой в это время носится, высунув языки и вылупив глаза, штук сорок взмыленных особей, двуногих и четвероногих.
Оставить это зрелище без комментариев дежурная группа, разумеется, не может. Но просто стоять, критикуя охотника, недостойно. Поэтому шатающиеся в ожидании темноты оболтусы (их уже все пятнадцать во главе с заместителем старшего группы) начинают опять-таки помогать. Возражения тренирующихся их не останавливают. Кончается все обычно собачьей дракой, то есть отдавленными лапами, рваными штанами, отбитыми руками и сносом наименее крепких строений штурмового городка. Но это еще не конец спектакля. Антракт.
Кое-как растащив собак и обменявшись проклятьями, группы начинают сообща заглаживать учиненные на площадке разрушения. Под яростный стук молотков заново возводятся лестницы, барьеры и тоннели. Наспех латается непонятно кем обрушенный потолок «лабиринта». Несколько самых отпетых энтузиастов ломами долбят землю, чтобы поглубже вогнать опоры бума. Три года стоял и каши не просил, а теперь отчего-то покосился. Вгрызаясь в промерзший грунт, бойцы подбадривают себя рассуждениями о том, что своротить такую монолитную штуку, как бум, под силу только настоящим охотникам.
На часы никто не смотрит, а тем временем сумерки все гуще. С крыши Школы семафорит прожектор, требуя от дежурной группы занять места согласно штатному расписанию. Кульминационный момент пьесы: дежурная группа хором роняет инструмент и стремглав несется к зданию Школы, крутя хвостами и сверкая пятками. Так случается почти каждый раз, но всегда момент «срыва» дежурной группы настолько внезапен, что остающиеся к нему просто не готовы. Несколько секунд на тренировочной площадке, где, разумеется, ни одна деревяшка еще как следует не прибита, а все сшито на живую нитку, продолжается немая сцена. Потом кого-то разбирает истерический хохот. Дружный мат в двадцать глоток. Занавес. Аплодисменты.
Ввалившись в Школу, дежурная группа поднимается в тактический класс. Но тут кто-то высказывает здравую мысль: а вдруг старший еще у себя? Что это мы будем сидеть и его ждать? Пошли, за ним зайдем. Группа дружно сворачивает в злосчастную комнату управления. Остановить ее на этом пути может только внезапное появление старшего или Мастера. Если ни тот ни другой не перейдут группе дорогу, то выковыривать ее из комнаты придется еще добрую четверть часа.
Остается только радоваться, что группы не водят по Школе собак – непременных участников любого затеваемого охотниками безобразия. Но это, к счастью, просто физически невозможно. Как бы ни были притерты друг к другу собаки охотников, затащить их всех в небольшое помещение – значит спровоцировать жуткую грызню. На псарне у каждого зверя свое место, а возьми их с собой, например, в тактический класс – тут же начнут делить территорию. Поэтому по Школе с собаками ходят только двойки, ошейник и поводок обязательны. Исключение сделано лишь для Мастера и Кармы, которые вместе почти всегда. Точнее говоря, они сами постановили, что им так можно. Еще не погиб Будда, и Мастер был всего лишь старшим «группы Два», а Карма уже лазала по всей Школе и повсюду совала нос. И никто не возражал. Как-никак единственная женщина в большом мужском коллективе… Девушка. Блондинка.
Сейчас девушка отдыхала на псарне и развлекалась, гоняя по клетке любимую игрушку – большую клизму. А в комнате управления «группы Два» стояла гробовая тишина. Мебель была приперта к стенам, а Крюгер и Хунта ползали на животах по расстеленной на полу склейке аэрофотосъемки. Мастер остановился у ее края. Хунта воткнул в карту палец, встал на четвереньки, повернул голову к Мастеру и вместо приветствия сказал:
– Здесь.
– НПО «Приборотехника», – пробормотал устало Крюгер, переваливаясь на бок и двигая к себе пепельницу. – Площадь… до хрена тысяч квадратных метров. Периметр – тоже… до хрена. До хрена бетонного забора с колючей проволокой. Два КПП, бронированные двери, ворота сдвижные. Лебедь говорит, ворота серьезные. Навешены на рельс, как все нормальные ворота, но у них еще и внизу есть паз, по которому они ходят. Вот, наверное, вратарям зимой геморрой его чистить…