Шрифт:
2017 – Лихорадка
***
В оковы стальные теперь заточен,
И получать на каждый вопрос обречён
Лишь давнее эхо в памяти моей,
Что с каждым повторением становится сильней…
***
Я как свеча перегорю,
Взгляд обратив свой на зарю.
Со мной какой-то голос сверху
Пытается пойти на сделку.
Ему ответить "нет"
Дороже будет для себя;
Но и согласие – конец пути.
По самой грани вынужден идти.
"Зачем ты вновь пришел сюда?
Просить совета, как всегда?"
"Твой Зов свести меня с ума
Грозит, лишив остатка сна."
"Но этого ты сам просил
И в том углу неистово молил…"
"Теперь: печаль и грусть, страданья, да?"
"Так было, есть и будет… навсегда."
"Какая рифма к слову "свет"?"
"Отвечу просто: его нет."
"Но как же заповеди, нормы?"
"К чему тебе все эти догмы,
Когда вокруг не ценят мир,
И жаждут лишь кошель без дыр?"
"С меня довольно твоей речи!"
"Иди же, я жду новой встречи."
***
Поднимаю взгляд от пола,
Раздирает шоггот? Тома,
Убегаю со всех ног,
В беспробудность от невзгод.
Ужас древний пробудился,
Страх в умах уж поселился:
Отравляет он сознанье,
А рассудок от незнанья
Начинает задыхаться:
Что там может оказаться
В тёмных уголках Вселенной
Нашей древней, нашей бренной…
Снова шепот беспокоит,
Лишь глаза прикрыть мне стоит,
Как все тени оживут,
Те, что в Бездне знака ждут.
Новые придут за знаньем,
Если верить тем преданьям.
Передать им всё должны,
Ради будущей Земли.
Шоггот? – мифический монстр, придуманный Г. Ф. Лавкрафтом и являющийся неотъемлемой частью «мифов Ктулху».
***
Летал в Берлин
И видел Рим.
Бывал я в Чили
И в Перу.
Годами выживал среди пустыни,
Прошел пешком Сахару всю.
Но сон один преследует меня:
Венеры лик средь бела дня.
И много пар еще износится сапог,
И сотни вёрст оставлю позади дорог,
Но наяву найду тебя
И наконец скажу: "Моя".
***
Не ведал я, спокойно жил,
Но образ твой всего лишил.
Кошмар теперь лишь наяву,
Я от него бегу, ползу,
Кричу, молю, стону, горю.
Я знаю: душу заберешь мою…
Безумие стучит давно в висках,
Страх давит, стиснут, сжат в тисках
Я Пустоты и мрачной Тени.
Лишь догорит свеча, и утону в сомненьи.
Мне слышен шепот за спиной:
"Прошу, мне дверь чуть приоткрой".
Я видел лики их в бреду,
Тот день и знанье прокляну.
Теперь безумец похоронен,
В земле навеки упокоен.
Они повсюду, но нигде.
Они средь нас живут, во тьме.
***
Мой жизни стиль простой, но
сложный в одночасье;
вот я люблю, кричу, мечтаю
жить с тобой на Марсе;
без чувств я будто мертвый,
в коме, в трансе,
а после снова хочется сойтись
с тобою в танце,
но не обучен я, увы, кружиться
в белоснежном вальсе.
И пусть руки трясутся порой,
а глаза болят и опухли,
но умираю лишь по тебе я только
скучая, умирая совсем не от скуки.
Я жизни холст своей собираю
по крупице, по нитке,
и настолько люблю, что торнадо
пройду твоей во имя улыбки.
***
Поэт – лишь аллюзия боли,
что по венам бежит, повышая "тэ о".
На бумаге пишу свои мысли давно,
все правдивы они, что старо и ушло,
но путь этот, судьбу, указали таро:
я бумагой душу вскрываю,
проливая тонны любви;
а зачем мне опять под ногами те грабли,
ведь для нас "мы" давно безнадежно "они".
Я кричать не устал, но проходят всегда
мимо осень, весна;
Ведь я голос сорвал, если мимо
и ты пролетишь, вот тогда
можно кости в мешок собирать и,
навек уходя, обернуться, увидеть тебя
и сказать, что я жив, лишь когда
ты – это жизнь для меня.
***
Пыль, паутина, холод мертвецкий,
я в угол забился, сижу, понимаю:
тебе ведь не нужен, и нужно бы
бросить, забыть, но цепляюсь и не отпускаю.
В объятьях сковать и не отпускать,
но теперь это – мысли, в мечты улетаю,
так улетают слова или птицы,
их не поймать, это всё – небылицы, что сам сочиняю.
Я душу открыл для тебя,
и прав иль ошибся, не знаю,
но теперь всё сломалось, гудки
без ответа, и чувства все тлеют,
а я изнутри должен гореть и сгораю.
Когда догорю, я под землю уйду,
не промолвив ни слова, что рвутся
наружу давно, я только погибнув всё потеряю.
Вновь тебя вспоминая, опять содрогнусь,
но теперь навсегда, и уйду я страдая,