Давай не рассказывать маме,Что в коже краснеют порезы.Мы справимся как-нибудь сами,Пусть даже вшивая протезы.Давай не расскажем, что в кровиОсталось немного спирта.Убиты своей же любовью,Бутылка давно уж разбита.Не знает она, сколько болиДруг другу с тобой причинили;О разделении роли,О разделении силы.С тобою пускай нашу стаюОни зажимают углами,Я об одном умоляю —Давай не рассказывать маме.
«Пышут жаром рыжего огня…»
Пышут
жаром рыжего огняПолные, взволнованные губы.В жажде ближе к ним принаклонясь,Тёмные оттенки нежно-грубы.Ловких пальцев тонкая иглаБегает по шёлковой рубашке.Пусть пыталась, всё же не смоглаСпрятать чувство буйное в упряжке.В комнате темно. Она как спит,Но глаза напротив пьяно-ярки.Бесится, срывается с цепиС голодом и жаждой пироманка.Уголь бит встревоженным огнёмБольно, и тепло, и неприятно.Ночь. Они на пять минут вдвоём,А на чёрном платье красным пятна…
«Твоя тиара – золото с алмазом…»
Твоя тиара – золото с алмазом,Глаза – зелёно-платиновый мрак.Короноваться, вероятно, все горазды,Но далеко не каждый смог бы так.Твой стан, пронзённый холодом корунда,Как статуя, спокойно, хрупко нем.Ты на Земле неведомо откудаИ держишь путь неведомо зачем.Свой образ, как художник, создавая,Не сознавала тщетность бытия.Держась за твердь земную через сваи,Ничьей была ты, кроме как своя.И бронзовые пряди на ключице,Завитые колечками с концов…Быть может, мне когда-нибудь случитсяЕщё раз посмотреть в твоё лицо,А ты корону снимешь, усмехнувшись.Весь год прошёл как будто за вчера.Свои разнокалиберные душиОтпустим в дым военного костра.
«Прости, медь прядей выцвела как месяц…»
Прости, медь прядей выцвела как месяцИ проступила бронза темноты,Ведь рыжий – это тряпка, это бесит,Особенно коль бык в корриде – ты.Я знаю. Голос, речь – бывала резкость,Но из всего ты знаешь только треть.С огнём над чувства тонкой занавескойЯ не боялась вместе с ней горетьИ не боюсь. Быть может, даже рада,Что наш портрет совместный не готов.Ты не моей породы. Я дриада,А ты – дух камня лучших городов.Всё это было нашим грандиозным,Великолепным, рухнувшим Арго…И, глядя на подарок Чёрной Розы,Мне не хотелось больше ничего.
«Чугунной фигурною ковкой…»
Чугунной фигурною ковкойТвоё оплетают окно,А тень меланхолии лёгкойЗа шторами шепчет давно,Но смелость лесная спокойноОтветит кивком на распев,Своею горячей рукоюХолодную руку задев.Огонь не подёрнет ресницы,А радужка выразит лёд.На это твой дух бледнолицыйНадменные губы сожмёт…А я лишь отвечу ухмылкойНа зелень в глазах, что молчатИ вздох твой, слабеюще-пылкий,Скользнёт сквозь холодный закат.
«Орлы заменяются решками…»
Орлы заменяются решками,На взмах прерывается вдох.Какими вы были, ушедшиеПравительницы эпох?Колодцем несметных желанийБыла ли корона для вас?Железной ли правили дланью,Какими вас помнят сейчас?Сквозь тихий прислужеский шёпотКак молот, стучат каблуки.Бывало, пред тем, как потопят,Сначала покормят с руки.Но вы ль подбирали ту пищу,Поддерживая накал?И были ли теми, кто ищетСредь тех, кто давно не искал?Не робкими были осинамиПрошедшие путь из оков.Они были дьявольски сильными,Те женщины прошлых веков.
«Всё время где-то чуя стрелы с ядом…»
Всё время где-то чуя стрелы с ядом,Из зеркала тревожится злодей.Зажатая среди холодных взглядов,Бесовски я смотрела на людей.Я слабостей стыдилась перед теми,Кто светлой чистотой на них глядел.Боясь с ошибкой выбыть из системы,Без опыта осталась не у дел.С одними разговаривала честно,С другими говорила вопреки.У третьих могла вовсе бессловесноПросить защиты сжатием руки.В одних глазах я видела морское,В других глазах жестоко билась смерть.Искала те, в которые с покоем,А не с опаской можно посмотреть.Ответить дико на прикосновеньеМогла, пуская руки лишь к плечам.Теплом пройтись по чьим-то синим венамЯ всё ещё мечтаю по ночам.
«Она не принимает подношений…»
Она не принимает подношений,Её холодный лик во всю воспет.Один щелчок – и целью до мишениРасчерчивает линию момент.Она успех дарует лишь на ощупь,Убив иль оживив тех, кто погасИ пальцы её рук, прозрачно-тощих,Проходятся по каждому из нас.Копна волос клубится серым дымом,Искра во взгляде – плавленый металл,А властный её голос то поднимет,Что до неё никто не поднимал.Она, быть может, будущность империй,Что жизни отмеряет на развес.Орлам упавшим вырывает перьяВластительница времени – Прогресс.
«Я раньше не любила никого…»
Я раньше не любила никого,А в доме не приветствовались гости,Но ты сквозь череду моих штыковПроходишь удивительно и просто.Я знала – в спину целится беда.Боялась – люди ранят, не помогут.Меня так не касались никогда,Поэтому прости за недотрогу.Я раньше не боялась уходить,Ведь пустота не сменит своей формы.Но всё с тобою было впереди,Хоть знала я, что мы едва знакомы.Я раньше не боялась своих ран,Пока твоя рука их не коснулась.В груди моей сорвался ураган,Когда меня задели твои скулы.Сквозь вьюгу над своею головойТы, защищаясь, пробуешь согреться.Я раньше не любила никого.Впервые разбивая чьё-то сердце.
Смерть
Кому-то смерть как вечная разлукаВ плаще чьего-то плача и угроз,Когда когтистость тени многорукойСрезает связи лезвиями кос.Кому-то смерть – приятное спасенье,Когда жизнь бьёт больней во много раз.Чей мрак, возобновляюще-весенний,Приходит, когда свет земной угас.Кому-то смерть – в расчётном плане малость,Когда лазейки сводят к одному —Победа, что врагу чуть не досталасьТеперь не достаётся никому.А может, и досадная случайностьСпускает её палец на курок…Тогда в минуты скорбного молчаньяНеловкость застревает между строк.В слезах, пролитых траурными днями,Заметит Смерть холодный перелив.Она людей собою не меняет,Лишь истину их лика отворив.