Шрифт:
Виктор Крамаренко
Сборник стихов (переводы)
Николаус Ленау
ЗИМНЯЯ НОЧЬ
Холодный воздух отвердел, Хрустящий снег клокочет рьяно, Парит дыхание. Я смел. Иду вперед, иду упрямо!
Молчит торжественно тоска, Луна на ели наседает, Как будто смерть уже близка, И старость ветви опускает.
Мороз! Прими в свой дом лесной И остуди души биенье, Чтоб обрела она покой, Как обрела земля смиренье.
Константин Миладинов
ТОСКА ПО ЮГУ
Крыльями птицы вольной взмахнуть бы, Край мой далекий
Если, как здесь, там солнце не греет, Если оно темнеет, немеет, Я подожду, когда встанет заря И полечу в золотые края. Там, где тепло, где сады и гнезда, Где с небосклона падают звезды.
Мрак здесь и тени змеями вьются, Темные силы ливнями льются, Холод и снег, пепел мрачных руин, Ветер холодный кочует один, Тьма опустилась на пепел холодный, Мысли в груди печальны и темны.
Нет, не могу я быть безучастным, Просто глядеть на холод ужасный, Дайте мне крылья, я ими взмахну, Родины-матушки воздух вдохну. С ветром попутным хочу улететь, Охрид и Стругу мою поглядеть.
Душу там греет родная заря, Солнце заходит в леса и поля, Сила природная любит мой край, Щедро разбросан ее урожай: Озеро трепетно тонет в лучах, Словно поглаженный ветром очаг, Синие горы тают немного. То красота - по велению Бога.
В той красоте на свирели б сыграть, Солнце заходит, а мне умирать.
Фридрих Ницше
НОВЫЙ КОЛУМБ
Колумб сказал: - Не доверяй, Подруга, генуэзцу. Он смотрит в море - видит рай, И в даль уносит сердце.
Чужое дорого, пропал Мой город за кормою. Стынь сердце - руки на штурвал! Стихия предо мною!
Стоим мы крепко на ногах. Вернуться - не во власти. Зовет простор, как птицы взмах, Где Гибель, Слава, Счастье.
Эдгар Алан По
ВОРОН
Как-то я во мраке ночи, обессилев, что есть мочи Размышляя над томами древних рукописей, но Вдруг услышал тихий шорох, слабый стук, как будто ворог Или тот, кому я дорог в дверь стучится и окно. "Это некий гость, - подумал, - в дверь стучится и окно. Только это и больше ничего".
Ах, отчетливо я помню тот декабрь и снег, и кровлю, Угольки камина, пол, шедших призраков в дозор. Возжелал зари я жадно, тщетно силился обратно В книги вникнуть безвозвратно, позабыв печаль и боль По утрате лучезарной девы преданной Ленор, Безымянной навеки с этих пор.
Шелк пурпурный двинул шторы. Это призраки и воры Вызывали дрожь, которой не испытывал давно. Усмиряя трепетанье, повторял, как заклинанье: - То пришедший на свиданье гость стучится мне в окно. Это поздний гость молящий в дверь стучится и окно. Только это и больше ничего.
Тут моя душа из пепла всколыхнулась и окрепла.
– Сэр, Мадам, - сказал, - поверьте правде слова моего. Когда спал я безмятежно, постучали Вы так нежно, Так неясно и безгрешно в дверь стучались и окно. Но раскрыв широко двери, я увидел ночи дно. Только темень и больше ничего.
И вперясь во тьму и холод, я стоял, сжимая ворот. Грезил тайной сокровенной, вызывая колдовство. Но молчанье убивало, оглушало без сигнала. Темень грустно прошептала звуки слова одного Это эхо повторяло звуки слова одного. Только имя и больше ничего.
Постояв, вернулся в дом я, пересилив в горле комья. Вскоре снова постучали с перестуками в окно. "Что же это?
– думал кротко.
– Верно ветер о решетку Громко бьется, о решетку, и стучится о стекло. Пусть же сердце усмирится на мгновение всего. Это ветер и больше ничего".
Распахнул я ставни, боже! Черный Ворон, как на ложе, На двери моей палаты восседал, всему на зло. Ни малейшего поклона, уваженья и закона Мина гордого барона возвеличила его. Из священных дней явился, тех, что минули давно. Только Ворон и больше ничего.
И эбеновая птица, не устав собой гордиться, Подбивала на улыбку с мрачным обликом. Тогда Я промолвил ей учтиво: - Вы подстрижены красиво И Ваш облик не трусливый, беспощадный навсегда. Как зовут Вас в черном небе, где горит Плутон-звезда? Молвил Ворон: - Отныне никогда.
Удивлялся я от речи. Этот голос человечий Так отчетливо звучащий, словно был со мной всегда. Кто из смертных в час утраты видел на двери палаты, Над статуею Паллады птицу Страшного суда? И в картавящем наречьи, прилетевшем сквозь года, Слышал имя "Отныне никогда"?
Этот Ворон одинокий надо мной сидел высоко, Выговаривал неясно, но я понял без труда. А потом вдруг замолчал он и, как прежде, величаво Клюв подняв, сидел упрямо. Я сказал ему тогда, Что и он меня покинет, как покинула Мечта. Но ответ был: "Отныне никогда".
Вздрогнул я, дивясь ответом. Как уместно слышать это. Правду, видно, говорит он, ведь душа его чиста. Был любим или во власти. От хозяина Несчастья Перенял слова Несчастья и принес с собой сюда, Где от песен погребальных стонет талая вода... "Никогда впредь - отныне никогда".
Все так призрачно и зыбко... Ворон снова на улыбку Подбивал мое сознанье, будто сгинула беда. Подкатил я ближе кресло, размышленьям было тесно. Что же, думал, интересно, он имел в виду, когда Каркал тут, убогий, тощий, живший в древние года, "Никогда впредь - отныне никогда".
Я сидел, молясь о многом, не обмолвился и слогом. Ворон сердце прожигал мне взором ярости и льда. Я сидел в плену догадки в лоне бархатной подкладки, Фиолетовой подкладки, выручавшей иногда. Чью теперь она подушку будет гладить иногда? Прижимать? Ах, отныне никогда.
Показалось, гуще дыма из незримого кадила Стала ладаном и духом наполняться пустота. Я вскричал ему: - Убогий! Позабудь мои тревоги. Передышку мне от Бога серафим принес сюда. Выпей, выпей добрый кубок, выпей память навсегда! Он ответил: - Отныне никогда.