Сборник "Туманность Андромеды"
Шрифт:
– А эта девушка, Онар?..
– Ей надо побывать в Большом Мире. Вы сами сказали, что на острове она осталась случайно из-за привязанности к приехавшей сюда и недавно умершей матери. Онар было бы хорошо работать у Веды – на раскопках нужны чуткие и нежные женские руки. Да есть еще тысячи дел, где они нужны. И Бет Лон, новый, который вернется к нам, найдет ее по-новому!..
Чара сдвинула брови, пристально взглянула на Мвена Маса.
– А вы не уйдете от своих звезд?
– Каково бы ни было решение Совета, я буду продолжать дело космоса. Но сначала мне надо написать о…
– Звездах человеческих душ?
– Верно, Чара! Дух захватывает от их величайшего многообразия… – Мвен Мас умолк, заметив, что девушка смотрит на него с нежной улыбкой. –
– Конечно согласна! Я думала о вашем опыте. Вы проделали его из страстного нетерпения дать полноту мира людям. В этом вы тоже художник, не ученый.
– А Рен Боз?
– У него опыт – лишь очередной шаг по его дороге исследования.
– Вы оправдываете меня, Чара?
– Полностью! И я уверена, что еще много людей, большинство!
Мвен Мас перехватил поводья в левую руку, а правую протянут Чаре. Они въехали в маленький поселок станции.
Волны Индийского океана мерно грохотали над обрывом. В их шуме Масу слышалась ритмичная поступь басов в симфонии Зига Зора об устремляющейся в космос жизни. И мощная нота, основная нота земной природы – синее фа, – пела над морем, заставляя человека откликаться всей душой, сливаясь с породившей его природой.
Океан – прозрачный, сияющий, не загрязняемый более отбросами, очищенный от хищных акул, ядовитых рыб, моллюсков и опасных медуз, как очищена жизнь современного человека от злобы и страха прежних веков. Но где-то в необъятных просторах океана есть тайные уголки, в которых прорастают уцелевшие семена вредной жизни, и только бдительности истребительных отрядов мы обязаны безопасностью и чистотой океанских вод.
Разве не так же в прозрачной юной душе вдруг вырастают злобное упорство, самоуверенность кретина, эгоизм животного? Тогда, если человек не подчиняется авторитету общества, направленного к мудрости и добру, а руководится своим случайным честолюбием и личными страстями, мужество обращается в зверство, творчество – в жестокую хитрость, а преданность и самопожертвование становятся оплотом тирании, жестокой эксплуатации и надругательства… Легко срывается покров дисциплины и общественной культуры – всего одно-два поколения плохой жизни. Мвен Мас заглянул в этот лик зверя здесь, на острове Забвения. Если не сдержать его, а дать волю – расцветет чудовищный деспотизм, все топчущий под собой и столько веков навязывавший человечеству бессовестный произвол.
Самое поразительное в истории Земли – это возникновение неугасимой ненависти к знанию и красоте, обязательное в злобных невеждах. Эти недоверие, страх и ненависть проходят через все человеческие общества, начиная от страха перед первобытными колдунами и ведьмами и кончая избиениями опережавших свое время мыслителей в Эру Разобщенного Мира. Это было и на других планетах с высокоразвитыми цивилизациями, но еще не сумевших уберечь свой общественный строй от произвола маленьких групп людей – олигархии, возникавшей внезапно и коварно в самых различных видах… Мвен Мас вспомнил сообщения по Кольцу о населенных мирах, где высшие достижения науки применялись для запугивания, пыток и наказаний, чтения мыслей, превращения масс в покорных полуидиотов, готовых исполнять любые чудовищные приказы. Вопль о помощи с такой планеты прорвался в Кольцо и летел в пространстве уже многие сотни лет после того, как погибли и пославшие его люди, и жестокие их правители.
Наша планета находится уже на такой стадии развития, что подобные ужасы навсегда стали немыслимыми. Но все еще недостаточно духовное развитие человека, о котором неусыпно пекутся люди, подобные Эвде Наль…
– Художник Карт Сан говорил, что мудрость – это сочетание знания и чувств. Будем мудрыми! – раздался позади голос Чары.
И, промчавшись мимо африканца, Чара бросилась с высоты в шумящую пучину.
Мвен Мас видел, как она плавно перевернулась в воздухе, крылато раскинула руки и исчезла в волнах. Купавшиеся внизу мальчики истребительного отряда замерли. По спине Мвена Маса пробежал холодок восхищения, граничащего с испугом. Никогда африканец не прыгал с такой безумной высоты, но сейчас он бесстрашно встал на краю обрыва, снимая одежду. После он вспоминал, что в смутных мгновенных мыслях Чара показалась ему богиней древних людей, которая все может. Если может она, то и он!
Слабый предостерегающий крик девушки возник в шуме волн, но Мвен Мас, ринувшись вниз, его не услышал. Полет был блаженно долог. Хороший мастер прыжков, Мвен Мас точно вошел в воду и погрузился очень глубоко. Море было так удивительно прозрачно, что дно показалось ему опасно близким. Африканец изогнул тело и получил такой оглушающий удар непогашенной инерции, что на мгновение все перестало существовать для него. Стремительной ракетой Мвен Мас вылетел на поверхность, опрокинулся на спину и закачался на волнах. Очнувшись, он увидел подплывавшую Чару Нанди. Впервые бледность испуга заставила потускнеть яркую бронзу загара девушки. Укор и восхищение светились в ее взгляде.
– Зачем вы сделали это? – едва дыша, прошептала она.
– Потому, что это сделали вы. Я пойду за вами везде… строить наш Эпсилон Тукана на нашей Земле!
– И вернетесь со мной в Большой Мир?
– Да!
Мвен Мас перевернулся, чтобы плыть дальше, и вскрикнул от неожиданности. Поразительная прозрачность моря, сыгравшая с ним плохую шутку, здесь, в отдалении от берега, стала еще большей. Они с Чарой словно парили на головокружительной высоте над дном, видимым в мельчайших деталях через неимоверно чистую воду, как сквозь воздух. Мвена Маса обуяла отвага и торжество, которое испытывали люди, попавшие за пределы земного тяготения. Полеты в бурю по океану, прыжки в черную бездну космоса с искусственных спутников вызывали такие же ощущения безграничной удали и удачи. Мвен Мас рывком подплыл к Чаре, шепча ее имя и читая горячий ответ в ее ясных и отважных глазах. Их руки и губы соединились над хрустальной бездной.
Глава двенадцатая
Совет Звездоплавания
Совет Звездоплавания издавна обладал собственным зданием для научных сессий, как и главный мозг планеты – Совет Экономики. Считалось, что специально приспособленное и украшенное помещение должно настраивать собравшихся на проблемы космоса и тем способствовать быстрейшему переключению с земных на звездные дела.
Чара Нанди еще никогда не бывала в главном зале Совета. С волнением она вошла в сопровождении Эвды Наль в этот странный яйцевидный зал с выгнутым параболически потолком и поверхностью эллиптических рядов сидений. По залу разливался розовато-фиолетовый свет, точно в самом деле собранный с другой звезды. Все линии стен, потолка, сидений сходились в конце огромного зала, казавшемся их естественным средоточием. Там на возвышении находились демонстрационные экраны, трибуна и сиденья для руководителей заседания – членов Совета.
Золотисто-матовые панели стен пересекал ряд рельефных карт. По правой стороне шли карты планет солнечной системы, по левой – планет ближайших звезд, изученных экспедициями Совета. Второй ряд под голубым обрезом потолка занимали начерченные лучащимися красками схемы населенных звездных систем, полученные от соседей по Великому Кольцу.
Внимание Чары привлекла старинная, потемневшая и, видимо, уже не раз реставрировавшаяся картина над трибуной.
Черно-фиолетовое небо занимало всю верхнюю часть громадного полотна. Маленький серп чужой луны бросал белесый, мертвенный свет на беспомощно поднятую вверх корму старинного звездолета, грубо обрисовавшуюся на багровом закате. Ряды уродливых синих растений, сухих и твердых, казались металлическими. В глубоком песке едва брел человек в легком защитном скафандре. Он оглядывался на разбитый корабль и вынесенные из него тела погибших товарищей. Стекла его маски отражали только багровые блики заката, но неведомым ухищрением художник сумел выразить в них беспредельное отчаяние одиночества в чужом мире. На невысоком бугре справа по песку ползло нечто живое, бесформенное и отвратительное. Крупная надпись под картиной: «Остался один» – была столь же коротка, сколь выразительна.