Сборник "Уркварт_Ройхо" Книга 4-6
Шрифт:
Снова Ойкерен не смог ослушаться, и выполнил указание главного племенного вождя, который все больше становился похож на диктатора, мнение которого не оспаривается. А затем, уже осенью, когда очередное переселение Ястребов, Сов и Орлов на новое место жительства закончилось, на связь с ним вышел Вервель Семикар, который сообщил, что ламии не придут. Ведьмы вступили в противоборство с республиканцами, демонами и изменниками из племенного сообщества Волна, и пока дочери Кама-Нио не устранят наиболее серьезную угрозу Десять Птиц будут предоставлены сами себе. Правда, старая Каити намекнула Семикару, что, возможно, в северных пустошах
Так вот, Дючин, которого Ойкерен в свое время вытащил из грязи, и из мелкого вожака сделал предводителем целого племени, помнил о том, кому обязан своим взлетом. И он прекрасно понимал, что новая вера не даст ему ничего, а даже наоборот, низведет его, полукровку из рода Изумруд, до уровня раба. По понятным причинам ему это не нравилось, и Ратэрэ пришел на выручку своему патрону. Он предложил ему помощь, заставил Ойкерена встряхнуться и собраться, и после короткого совета они решили, что не все потеряно и еще есть шанс на отделение Ястребов и дикарей от всего племени.
План вождей был прост. Дождаться зимы. Вместе с Совами и Орлами выступить в поход против имперцев. И когда основные силы Птиц ввяжутся в сражения с остверами и завязнут в приграничных лесах, перебить надсмотрщиков и шпионов и увести своих воинов обратно к горе Юххо. После чего, вместе с молодыми воинами и шаманами, которых вызовет Ойкерен, начать новое переселение. И хотя существовала большая вероятность того, что заговор вождей будет раскрыт и сторонники Манчего погонятся за Ястребами и дикарями, следовало рискнуть, ибо другого шанса уйти в сторону от войны и влияния чужого бога могло не представиться. Поэтому Ойкерен и Дючин были готовы поставить на кон все, что имели, включая самое дорогое, жизни близких им людей.
Своим чередом прошла осень. Были собраны войска, которые предстояло повторить попытку вторжения в империю, и в назначенный день от горы Юххо через Мертвую Пересыпь на юг двинулось свыше пятнадцати тысяч воинов, треть из которых являлась всадниками, и двести шаманов. До границы Герцогства Куэхо-Кавейр было всего триста километров, не так уж и много. Позади осталось две трети пути и, глядя на возглавляемый им авангард, Ферри Ойкерен вспомнил прошлое и задумался о будущем. Но оно было смутным, и по этой причине он постоянно задавал себе вопросы. Сколько людей с ним уйдет? Переживут ли они зиму? И придут ли к ним на помощь ламии? Ответов не было, а видеть грядущее ответственный за жизнь сородичей вождь не мог, и это тяготило его как никогда ранее.
Впрочем, хандра вождя продолжалось недолго. Воины развернули лагерь, и наступила ночь. Ойкерен прогнал прочь гнетущие мысли, и вместе с Сантрэ Обером спустился с холма вниз. В лагере вожди покинули седла сохатых, передали своих верных боевых лосей воинам и, петляя между кострами и палатками, вышли к командирскому шатру, который был раскинут для них на небольшой возвышенности в центре стоянки. Здесь вождей уже ожидал сытный ужин, каша с вяленым мясом. И после того как они насытились, а затем удостоверились, что лишних ушей рядом нет, они расположились у большого костра, который был окружен лучшими воинами рода, и начали разговор.
— Знаешь, Сантрэ, — оглядывая лагерь, произнес Ойкерен, — а ведь ламия предсказывала мне скорую гибель, если я лично отправлюсь в поход на имперцев.
— Тебе это старый Катур говорил? — спросил военный вождь.
— Он самый.
— И что, ты боишься смерти?
— Нет, — Ойкерен скинул с бритой головы отороченный мехом круглый шлем. — Я боюсь того, что, представ перед духами предков не смогу сказать им, что вывел наш род из-под удара.
— Мы всего лишь люди, и делаем, что можем.
— Это так, мой старый друг. Однако я виноват. Слишком верил в честность соплеменников. Сам дал клятву подчиняться Манчего и теперь нарушаю ее. Я был неосмотрителен, посылая в прошлый зимний поход наших лучших воинов. И это я, а не кто-то другой, не сберег продовольственные склады.
— Да ладно тебе! Во всем происходящем есть и моя вина, да и другие уважаемые люди нашего рода тоже виновны. Так что оставь печаль, и давай еще раз подумаем, как нам самим уцелеть и наших сородичей от влияния враждебного культа уберечь.
— Подожди. Дючина дождемся, тогда и поговорим. Я к другому разговор веду.
— К чему?
— К тому, Сантрэ, что если я погибну, ответственность за род ляжет на тебя. Другого кандидата в вожди я не вижу.
Над костром повисла гнетущая тишина, и первым ее прервал военный вождь. Поиграв желваками, Обер посмотрел прямо в глаза Ойкерена, кивнул и сказал:
— Я приму пост вождя, но видят духи, что мне это не нужно.
— Врешь, дружище, — Ойкерен слегка усмехнулся. — Ты всегда мечтал занять мое место.
— Да, это так, не отрицаю. Но быть вождем в такой переломный для рода момент и врагу не пожелаешь.
— А вот с этим соглашусь.
Одновременно с этими словами вождя к палатке вышел Ратэрэ Дючин, гибкий русоволосый мужчина. Молча, он присел между Обером и Ойкереном. Трое заговорщиков переглянулись, и глава Океанских Ястребов хотел начать обсуждение планов. Но тут рядом с палаткой резко остановился боевой лось и с него соскочил племянник Ойкерена и один из лучших разведчиков рода Йоххе Пянт. Он бросил поводья своего сохатого телохранителям вождя и подбежал к дяде. И Ойкерен, который впервые видел своего родственника в таком возбужденном состоянии, спросил его:
— Что случилось, Йоххе, ты обнаружил армию остверов, которая вышла нам навстречу?
Пянт отрицательно покачал головой и кинул быстрые опасливые взгляды на сидящих рядом вождей. После чего он упал на колени рядом с вождем, прижался к его уху и быстро-быстро зашептал:
— Дядя, в лесу я встретил Отири. Она с остверами. Сколько имперцев, я не знаю. Но если бы не ламия они бы нас перебили.
Не ожидавший услышать подобное известие Ойкерен на краткий миг потерял дар речи и коротко кивнул, а сотник продолжил: