Сборник "В огне"
Шрифт:
— Не забывай, что твои «путешественники» видели только несколько «клеток», со своими сценариями, остальные могли быть пустыми, подготовленными для очередных хищных обитателей.
— Смею напомнить, — вмешался Бассард, — что все это не более чем предположение — я насчет «Красной книги». Может статься, что эта «книга» к цивилизациям не имеет никакого отношения.
— Тогда наше приключение не имеет смысла, — пожал плечами Томах. — Зачем кому-то понадобилось переносить шлюп с экипажем на эту планету? Показать разнообразие ландшафтов? Не слишком ли щедр Наблюдатель — уверен, что это его рук дело, — развлекая нас подобным
— А почему вы связываете этот случай с Наблюдателем? Четких доказательств-то нет.
— Мы столкнулись с «зеркальными перевертышами», — не согласился Богданов. — Видели все трое, так что у нас сомнений нет.
— И все же на отсутствии сомнений не построишь ни теории, ни дальнейшего плана работ, ни доклада Совету.
— Но совпадения разительны. Налицо еще одно доказательство того, что космическая экспансия человечества кому-то очень не по душе. Вернее, не кому-то, а именно Наблюдателю.
Бассард поджал губы.
— Хорошо, пусть будет по-вашему, нас придерживают. Но позвольте спросить, почему? С какой стати? И почему именно теперь, когда мы покончили с антагонизмом в планетарном масштабе, когда социальная ветвь эволюции почти достигла наконец вершины?
— Потому что мы, к сожалению, продолжаем экспорт равнодушия, — сказал Томах. — Только раньше, два века назад, мы «владели» им локально, в пределах Земли, а теперь экспортируем равнодушие в космос.
— Поясните, — попросил молчавший до сих пор Спенсер.
— Пожалуйста. Давно ли мы согласились с тем, что космос — не свалка отходов человеческой технологии?
Бассард нахмурился.
— Сказано сильно. Мы давно используем безотходную технологию.
— Ошибаетесь! В Солнечной системе — да, используем, потому что это наш дом, но безотходная технология с замкнутыми циклами водо-, воздухо— и энергоснабжения дорога и применяется нами далеко не на всех планетах колонизируемой зоны. Примеры? Шемали, История, гамма Суинберна…
— Но это же… — начал Морозов. — Простите, я вас перебил.
— Вы правильно поняли. Именно на этих планетах, где не все благополучно с чистотой исследований, с экоэтикой, и проявил себя Наблюдатель. «Зеркала», например, впервые обнаружены на Шемали, хотя есть сведения, что нечто подобное наблюдалось и на Земле, и в Системе. А нарушения экоэтики? Ведь случай с экспедицией Моммы вовсе не единичен! Давайте посмотрим на себя со стороны, какими мы выглядим в глазах Наблюдателя? А то и многих Наблюдателей. Что мы успели сделать великого за двести лет выхода в космос? По-моему, самое великое — это успели кое-где исправить содеянные ошибки! Нет? Я читал дошедшие до нас произведения писателей-фантастов и футурологов прошлых веков. В одном из них говорилось, как Мироздание начинает бороться с нечеловечеством, чтобы сохранить себя, то есть Мироздание, таким, какое оно есть. Верх пессимизма! Мать рождает дитя в надежде, что оно станет заботиться о ней, любить, ценить и помогать. Мы, человечество, — дитя Мироздания, дитя Природы, почему же мы зачастую забываем о ней? Забываем до такое степени, что пробуждается обратная связь Природы, по выражению Филиппа, «глобальная совесть Вселенной», голос которой мы и слышим-то не всегда!
Но наконец заметили. «Зеркальные перевертыши» и все такое прочее. Дали формулировку — Наблюдатель. Да, возможно, это наш старший брат в семье Природы, так давайте же чаще оглядываться на уроки истории, лучше прогнозировать последствия своих действий, чтобы надежды Матери сбылись. Иначе снова когда-нибудь упремся в тупик загаженной среды обитания. «Человек-разрушитель» — красиво звучит? А ведь именно так мы, наверное, выглядим в глазах Наблюдателя!
— Выбирал бы выражения… оратор, — поморщился Бассард. — С экспедицией Моммы надо еще разобраться, а то мы любим вешать ярлыки. Нарушил инструкцию — хищник! Усилил требовательность — эгоист!
Богданов и Йос переглянулись.
— В торжественной речи Станислава, конечно, многовато патетики, — сказал Морозов, подмигивая Томаху, — но во многом он прав. Итак, ваш вывод — нет повода для тревоги?
— Повода нет, и он есть, — подумав, сказал Керри Йос. — Уверен, извне человечеству ничто не грозит. Поэтому поводов для тревоги такого масштаба нет. Наблюдатель в очень деликатной форме — смерть Василия Богданова не в счет — предупредил нас о пагубности экспорта равнодушия, говоря словами Станислава, и тут повод для тревоги есть. Он в нас самих, в нашем отношении ко всему, к чему прикасается человеческая рука.
— Схоластика, — буркнул Бассард. — Психологические этюды. Может, нет никакого Наблюдателя, а все эти ваши «проявления его деятельности» не что иное, как непознанные явления неодушевленной природы, фантазия которой, в отличие от нашей, безгранична.
— Такая мысль уже высказывалась, — мрачно сказал Томах. — Мне лично больше нравится выдвинутая Ромашиным идея глобального галактического поля совести. Все, что мы, люди, делаем, — отражается и преломляется в космосе и возвращается к нам обратной связью в качестве тех самых «психологических этюдов», о которых вы так пренебрежительно отзываетесь, то есть в качестве напоминаний: нельзя быть равнодушным к последствиям своих действий, слишком часто мы обжигаемся на этом; нельзя быть равнодушным к красоте, ибо в результате мы теряем ценнейшие качества души; нельзя быть равнодушным к чужой боли, потому что в этом случае мы в конечном итоге становимся равнодушными к самим себе.
Бассард усмехнулся.
— Ты, Станислав, co своей «теорией равнодушия» становишься в управлении притчей во языцех.
— А знаете, Генри, — сказал Спенсер, усмехаясь в свою очередь, — я с вами не соглашусь.
Бассард промолчал, у него был свой метод доказательства правоты.
— Считаю, что вы действуете правильно, — продолжал Спенсер, не меняя позы. — Но до конца ли вы представляете всю важность открытия Наблюдателя? И те последствия, которые нас ожидают в результате неправильной оценки событий?
В комнату вместе с молчанием вполз зябкий туман тревоги. От стен повеяло холодом и неуютным ощущением скрытно присутствующего среди них Чужого, словно Наблюдатель знал о встрече и встроил свое «зеркало» в одну из стен.
— Может быть, стоит перестраховаться? Дать по всем секторам общий «Шторм», объявить поиск Наблюдателя?
— Экстренные меры для перестраховки не годятся, — покачал головой Морозов. — Прямой угрозы человечеству нет, да и не верю я в то, что такое возможно. Не исключаю, но не верю. Генри может меня упрекнуть в ненаучности моей веры, — Морозов слабо улыбнулся, — но она тоже рождена из фактов. Несмотря ни на что, человечество существует и намерено существовать и впредь!