Сбылась мечта бегемота

Донцова Дарья

Врачи перестали шушукаться, многие втянули головы в плечи. Мне стало понятно, что начальница не справляется со своим гневом и сейчас подчиненные со страхом ожидают боевых действий. Через секунду Нина Георгиевна оседлает боевого коня и, размахивая над головой томагавком, кинется на посетительницу клиники, посмевшую ей возражать. Но битва не состоялась.

– Люська! – заорали вдруг слева. – У нас бабка убилася насмерть! Ты опять крышу не заперла! Люська! А-а-а-а! Ой, Нина Георгиевна…

Присутствующие в едином порыве повернулись в сторону, откуда несся вопль. Я увидела толстую девицу в коротком белом халате и с неприлично ярким для сотрудницы лечебного учреждения макияжем.

– Ты кто такая? – отрывисто спросила начальница.

– Катя, – выдавила из себя медсестра, –

из третьего отделения.

– Уволить! – распорядилась Нина Георгиевна. – Поведение и внешний вид отвратительны, еще…

– Катерина, – перебила я врача, – кто умер?

– Старуха вниз сиганула, – жалобно простонала девушка. – Я поднялась покурить… ой, нет… воздухом подышать… а она спрыгнула… я прямо увидела, как она шагнула… Потом снизу – бум! Глянула во двор, а там бабка лежит, у меня глаза зоркие… Люська крышу не закрыла, вот и свалилась… Бежать хотела… все пенсионеры мечтают отсюда домой свалить…

– Надо вызвать полицию, – робко предложил Атаманов.

Нина Георгиевна посмотрела на него исподлобья. Тогда я достала служебное удостоверение.

– Добрый день, господа, не надо никуда звонить. Екатерина, где тело?

Девушка показывала пальцем влево.

– Там.

– Убедительно прошу всех занять свои рабочие места и не поднимать панику. Но по домам не расходиться до особого распоряжения, – велела я. – Нина Георгиевна, в клинике есть охрана?

Начальница молча кивнула.

– Прикажите секьюрити срочно подойти на первый этаж к справочному бюро, – попросила я и поспешила к лифту.

Минут через двадцать, убедившись, что на земле лежит Тамара Яковлевна, и велев охранникам никого к трупу не подпускать, я поднялась в кабинет Нины Георгиевны. Главный врач тем временем успела вызвать на ковер толпу подчиненных и более или менее разобраться в произошедшем.

– Постарайтесь нас понять, – усадив меня в кресло, запела дама. – Зарплаты здесь маленькие, работа трудная, поэтому текучка кадров большая. Придет молодая медсестра, повертится пару месяцев и убегает. Хотя на девятом этаже нетяжелые больные, там тихо. Ну, закатит человек истерику, поплачет-покричит, на том все и заканчивается. Буйные, агрессивные пациенты находятся в другом корпусе, вот там круглосуточная охрана, ключи от палат-коридоров, опытные и физически крепкие медбратья.

Нина Георгиевна замолчала, я пришла ей на помощь:

– На девятом этаже персонала не хватает, а тот, что есть, не очень бдителен, но вины вашей тут нет.

– Спасибо за понимание, – обрадовалась мегера. – Раз в неделю я непременно устраиваю показательную порку, однако этого эффекта хватает на два дня, потом опять распускаются. Я издала приказ о запрете курения. Клиника и прилегающая к ней территория безникотиновая зона. Так они что придумали! Носятся на чердак, открывают окна и дымят. А дверь туда не запирают, потому что ключ один и его никогда на месте нет. Пойдет Катя посмолить, положит ключик себе в карман халата, а повесить забудет. Потом Светлане приспичит сигареткой побаловаться. И как ей чердак отпереть? Начинает она бегать, ко всем приставать: «Где ключ от чердака?» Еще я могу неожиданно нагрянуть, чтобы на ключи посмотреть. Если не найду все на местах, разнос устрою. Вот медперсонал и решил: не будем дверь в любимую курилку блокировать. Нина Георгиевна дура, увидит ключ на крючке, не полезет на чердак, не станет дверь дергать, проверяя, закрыта ли. И ведь они правы – я выше десятого этажа никогда не поднимаюсь.

– На чердаке окна не забраны решетками? – запоздало удивилась я.

– Нет, – после небольшой паузы призналась Нина Георгиевна. – Из-за бедности нашей так получилось. Клиника старая, давно ремонта требует, но попробуйте денег у государства выклянчить… Я буквально побираюсь с протянутой рукой, спонсоров ищу. Сейчас люди, кто побогаче, своих родственников в коммерческие медцентры укладывают, сюда одна нищета попадает. Но иногда нам везет. Один строительный магнат определил к нам мать с условием, чтобы ее лечил именно профессор Волоколамский. Сергей Петрович был мировой величиной, психиатром большого таланта, к нему люди из-за границы прилетали. Сколько раз его частные клиники переманить пытались,

оклад запредельно высокий предлагали, но он всегда отвечал: «Если все хорошие доктора будут лечить исключительно олигархов, то кто станет помогать бедным?» И вот магнат пришел ко мне с просьбой: «Помогите матушку к Волоколамскому устроить». А я не растерялась, решила воспользоваться шансом: «Ладно, пойду вам навстречу, а вы за это вместо старых окон поставите в здании современные стеклопакеты. Мы замучились осенью щели в рамах конопатить. А если не заделаем, больные простужаются». Магнат согласился, пригнал бригаду, рабочие на этажах современные окна смонтировали и новые решетки приварили. Дошло дело до чердака, срезали там железные прутья. А мать спонсора внезапно скончалась – тромб у нее во сне оторвался. Все, конец малине. Рабочие ушли, в подкрышном пространстве остались древние деревянные рамы, да еще и без решеток. Я олигарху звонить: «Доделайте работу! Честное слово давали и обманули!» Тот в ответ: «Вы тоже обещали моей матери помочь». В результате чердак остался и без хороших окон, и без заграждений – вернуть решетки на место нам не удалось, так как срезанные увезли на свалку, а на новые денег нет. Я велела тщательно запирать дверь, ведущую на чердак, но сотрудники безалаберны. Хочу подчеркнуть: ответственности за женщину, которая покончила с собой, больница не несет. Погибшая не являлась нашей пациенткой, она родственница больного. Не как врач, а просто как женщина могу предположить, что она не выдержала тяжелого испытания: непонятный диагноз сына, отсутствие положительной динамики даже после мощной терапии. Сам Волоколамский не понимал, что с Рязанцевым.

– Мужчина, которого посещала Тамара Яковлевна, является ее сыном? – уточнила я.

– Именно так, – сказала главврач и взяла трубку зазвонившего телефона. – Алло… О нет! Господи! Труп убрали?

Нина Георгиевна положила трубку на стол и сладким голосом промурлыкала:

– Нельзя ли попросить ваших людей побыстрее завершить свою работу?

– Нет, – ответила я. – Место происшествия должен тщательно осмотреть эксперт.

Главврач умоляюще сложила руки.

– Может, хоть тело увезете? К нам направляется господин… э… Иванов. Он депутат, богатый человек, хочет, чтобы в нашу больницу… Простите, есть такое понятие, как врачебная тайна.

– Поняла вас, – кивнула я, – на горизонте проклюнулся щедрый спонсор, которого испугает вид мертвой женщины у входа в клинику.

Видно, Нине Георгиевне очень нужны деньги для клиники, раз она, человек резкий, грубый, вдруг решила польстить мне:

– Приятно иметь дело с таким человеком, как вы. С полуслова понимаете собеседника!

Я решила ковать железо, пока оно не остыло:

– Заключим бартерную сделку. Я велю своим ребятам не спугнуть курицу, несущую для вас золотые яйца, а вы прикажете психиатру, который лечит Рязанцева, быть со мной предельно откровенным и не ссылаться на врачебную тайну, – предложила я.

– Отлично! – обрадовалась главврач и снова схватила телефон. – Борис Львович, сюда! Что? Значит, бросьте им заниматься. Забыть о других делах, прекратить болтать и бежать – нет, лететь в мой кабинет!

Глава 10

Явившийся на зов властной начальницы Борис Львович оказался тем самым парнем, нещадно обруганным Ниной Георгиевной во время обхода. Когда мы вышли в коридор, он облегченно вздохнул.

– Своего кабинета я не заслужил, в ординаторской полно народу, спокойно поговорить не дадут. Пошептаться можно у бабы Сони в бельевой. Вы не против? Там тесно, но тихо. Нина велела перед вами как на исповеди держаться, а значит, лучше нам без лишних ушей беседовать.

– Прекрасно, – согласилась я. И через пару минут очутилась в узкой длинной комнате, плотно заставленной стеллажами с постельными принадлежностями, халатами, полотенцами и прочим барахлом.

– Садитесь на табуретку, – предложил Борис.

Я опустилась на жесткое сиденье.

– Что с Рязанцевым?

Атаманов почесал за ухом.

– Родственников в таких случаях принято терминами забрасывать, свою ученость показывать, но вам я отвечу честно: не знаю.

– Оригинально, – пробормотала я.