Счастье бывает разным
Шрифт:
Майка подумала и на паром не пошла. Здесь было намного приятнее: солнце, яркая толпа, чайки, огромные и действительно белокрылые. Оказывается, это и есть знаменитые альбатросы, если источник информации — местная девчонка из их университета — ничего не перепутала.
Впрочем, гордые альбатросы предпочитали вместо дальних полетов питаться здесь же, неподалеку, благо ресторанов на берегу хватало, да и судов с отдыхающими тоже было немало.
Вообще полгорода представляло из себя пристань.
А приставало к берегу самое разное: от яхт, паромов и элегантных пассажирских лайнеров до огромных грязно-ржавых сухогрузов и даже гигантского авианосца. Последний по совместительству был музеем. Майка еще до него не добралась, но обязательно доберется: уж больно нестандартен был вид этой серой громады, нависшей над берегом.
Очень ей здесь, у океана, нравилось, не то что около ее американского дома.
Сама она жила в Бронксе, час на метро отсюда, и там был совсем другой Нью-Йорк.
Без небоскребов, без праздношатающихся красивых толп.
Маленькие, как правило, двухэтажные, домишки стояли правильными квадратами, образуя стрит и авеню. Между ними были еще безымянные проезды, по которым пробирались к своим гаражам владельцы домиков, а в случае нужды — подъезжали амбулансы и пожарные машины.
Все соседи знали друг друга. Селились по национальной и социальной принадлежности. Это было заметно, даже когда Майка рассекала пространство под городом в метро.
На одной остановке зашли азиаты, заняв почти весь вагон. Потом также дружненько вышли. После подтянулись афроамериканцы. Вслед за ними — латиносы.
Нет, не восхищала Майку двухэтажная Америка — тот же Тамбов, разве что гораздо более удобный для человеческого проживания.
Поражало не богатство страны, сгребающей к себе финансовые и людские ресурсы со всего мира, а самоуважение людей и их взаимная ответственность, за исполнением которой жестко следит государственная машина.
Например, дорожки перед домиками дворники здесь не чистят — за неимением дворников. А снегопады — хорошие. Покруче московских бывают. Да еще со штормом в придачу. Так вот, то, что нападало, убирают сами жильцы. Если не вычистят — могут попасть на большие бабки: кто-нибудь поскользнется перед чужим домиком, ногу сломает — потащит владельца в суд. Волчьи законы капитализма.
Так что асфальт скребут все, кроме больных и старых, — их обслуживают социальные работники. Можно, конечно, и откупиться: после каждого снегопада по их району ходят афроамериканцы с латиносами, предлагают почистить территорию. Местные белые мальчишки тоже ходят, на игрушки подзаработать. Или на травку — кто на что. Цены — божеские, Майке было лень махать лопатой, обошлась пятнадцатью долларами.
А еще ей нравится, что здесь серьезное отношение к деньгам. Не такое, как в Москве. Здесь никто не швыряется чаевыми. Здесь, проехав весь Манхэттен, можно оставить таксисту пару долларов (причем безналом, с карточки, как и основной платеж), и он не будет считать себя униженным. Здесь студенты, дети весьма состоятельных родителей, пол-лета ишачат в кафе, чтобы заработать свои собственные деньги. Даже если потом недельку-другую проведут на родительской яхте.
Или вот еще история, и не кем-то рассказанная — Майка все видела своими глазами.
Она ведь в Штатах уже второй раз. Первый — год назад приезжала на языковую стажировку и жила в религиозной семье в другом районе Нью-Йорка, Бруклине. Очень приятные люди. Дом без излишеств, у Майки в Москве все гораздо круче и современнее.
Каково же было Майкино удивление, когда выяснились кое-какие прикольные детали.
Например, Двора-Лея, мама семейства, женщина лет пятидесяти, родившая и воспитавшая восьмерых (!) детей, оказалась весьма востребованным специалистом-педиатром. Точнее — детским психологом с выдающимися результатами при работе с малышами, страдающими аутизмом.
К ней в клинику и на домашние консультации приезжали родители со всей страны.
Папа и старший сын рулили фирмой по производству автоматов для продажи напитков и снэков. С очень хорошими — даже для Америки — оборотами.
При этом папа раз в неделю дежурил на телефоне в обществе «Ангел» — совершенно бесплатной общественной тусовке, помогающей водителям при неисправностях их авто. То есть сами они ничего не чинят, но по вызову диспетчера выезжают на место поломки или аварии и помогают отбуксировать машину на станцию, а водителя разместить в отеле по карману.
Сынок, Самуил, как и положено, пошел дальше папы.
Будучи по образованию инженером-механиком, а по роду деятельности — крупным бизнесменом, он в свободное от работы время закончил курсы… парамедиков, то есть младших медицинских работников.
Тоже, кстати, затратное по часам мероприятие. И теперь два раз в месяц, в собственный выходной, раскатывал на амбулансе их района, выезжая не только по вызовам «своих» — в основном благополучных жителей, — но и на результаты разборок в соседнем, гораздо более бедном, негритянском квартале.
Да, чтобы не забыть: амбулансы эти — вовсе не государственные, а купленные на пожертвования жителей района. Чтоб не ждать обычную «Скорую», пока она проедет по нью-йоркским пробкам.
При всем при этом никакой идиллии в американском обществе Майка не наблюдала. И наркоманы здесь присутствовали, и бандиты, и коррупционеры. Но все это, включая коррупцию, жило под постоянным давлением тяжелой государственной длани, а вовсе не при ее попустительстве или, не дай бог, прямой поддержке.
Майка вдруг резко сменила ход мыслей. Меньше всего сегодня ее интересовала американская коррупция. А больше всего — что ей делать с Сашкой.
Поженились они год назад. Шикарная свадьба, лимузины, ресторан на Рублевке. Но это не для них, это для родителей. («Правда, предварительно исключив из их числа моего любимого папика», — додумала Майка, потому как Владимиру Сергеевичу Чистову было наверняка абсолютно фиолетово, в какого класса ресторане будет бракосочетаться его дочка.)
А у них была такая любовь-морковь, что, наверное, и перспектива жить в шалаше их бы не остановила.
Сашка вообще был равнодушен к деньгам. Сначала Майке это нравилось — напоминало папулю. Теперь — пугает, потому что молодой муж не только ничего не делает, чтобы заработать денег, но, похоже, без ее нотаций эти мысли в его голове даже не возникают.