Счастье мне улыбалось

Шмыга Татьяна Ивановна

Многие из тогдашних поклонниц приходили в театральные залы совсем юными и потом, не изменяя своей привязанности к тому или иному актеру или актрисе, взрослели и старились вместе со своими кумирами… Жаль, что теперь уже нет таких почитателей. Жаль потому, что не было людей, более преданных театру, чем они. Жаль потому, что тогда люди были более открытыми, более отзывчивыми, они жили сердцем. Это сейчас почему-то стали чуть ли не стыдиться своих чувств, противопоставляя их холодному рассудку. Конечно, чувства — они из области иррационального. Сейчас же все стараются быть прагматичными, порой даже излишне прагматичными, забывая, что при этом обедняют себя эмоционально. Но разве чувства и разум исключают друг друга?

Хотя в те годы многие наши актеры и актрисы не были обделены вниманием публики и их после спектаклей

поджидали около театра поклонники, все же самой большой популярностью пользовался тогда, как я уже упоминала выше, Николай Рубан. И было это вполне заслуженно. Николай Осипович — прирожденный артист оперетты, подвижный, органичный и при этом с невероятным обаянием. Отменные внешние данные, прекрасный голос удивительного тембра, драматический талант… Стоило Рубану появиться на сцене, как зал сразу попадал под воздействие его игры. В «Сильве» он был пылким и мужественным Эдвином, в «Летучей мыши» — легкомысленным Айзенштейном, в «Веселой вдове» — ироничным, скрытным графом Данилой… В этих ролях Николай Осипович и внешне был великолепен — он как никто умел неотразимо элегантно носить фраки. Но при этом Рубан не был просто опереточным «фрачным героем» — он замечательно исполнял и характерные, и комические роли. За одну из них, Миколы в «Трембите», он, как известно, получил в свое время Сталинскую премию.

И в жизни Николай Рубан был человеком привлекательным. Веселый, жизнерадостный, доброжелательный, всегда с улыбкой, большой выдумщик, обожал разного рода розыгрыши. Излишне говорить, что в труппе его любили. Но вот так вышло, что этот замечательный актер, премьер, вдруг ушел из театра. Ушел в зените своей популярности.

Произошло это во времена Канделаки. Николай Осипович был не просто талантливый актер, у него были способности и к режиссуре. И вот однажды он предложил Канделаки свой вариант либретто, кажется, «Марицы», чтобы тот дал ему возможность поставить новый спектакль. Но Канделаки отказал Рубану (точной причины я сейчас не помню). И Николай Осипович написал заявление об уходе. Думаю, что в то время он внутренне уже был готов уйти: с женой, нашей пианисткой, они тогда часто выступали с концертами на эстраде. Так что уход из театра не повлиял на популярность Рубана — он стал артистом Москонцерта и работал там интенсивно, много гастролировал. Продолжал пользоваться прежним успехом, его записи постоянно звучали и по радио…

Через много лет, в конце семидесятых годов, я снова встретилась с Николаем Осиповичем на сцене. Мне предстояли очередные гастроли по некоторым городам. Выступления должны были проходить с оркестром легкой музыки МГУ под руководством Анатолия Кремера. Но сначала необходимо рассказать об этом замечательном коллективе, который в 60—70-е годы был заметным явлением в музыкальной жизни Москвы. Мои знакомые, в свое время учившиеся в старом здании университета на Моховой улице, рассказывали, как они даже сбегали с занятий, чтобы послушать «оркестр Кремера», когда он давал концерты в Доме культуры гуманитарных факультетов МГУ на улице Герцена, как всеми правдами и неправдами попадали в зал, потому что билетов на всех не хватало.

Хотя оркестр не был профессиональным и музыканты играли в нем в свободное от учебы или работы время, но по своему уровню это был высококлассный коллектив. Здесь собрались не просто любители, владевшие тем или иным инструментом, а настоящие музыканты, когда-то учившиеся или закончившие специальные музыкальные учебные заведения, но потом выбравшие другие профессии. Одно время концертмейстером оркестра была талантливая скрипачка Инна Берхина, выпускница Центральной музыкальной школы в Ереване. И таких, как она, в оркестре было немало. Помню, какой у них был потрясающий трубач Саша, игравший так, что ему могли бы позавидовать музыканты из профессиональных оркестров.

Оркестр легкой музыки МГУ был создан в конце 50-х годов, и тогда же им стал руководить Анатолий Кремер. Работая дирижером в театрах — у нас, потом в Театре Сатиры, — он отдавал университетскому оркестру очень много времени и посвятил ему около двадцати пяти лет. За эти годы состав, естественно, менялся, кто-то уходил, приходили новые музыканты, но неизменным оставался высокий уровень исполнения. Выступления оркестра всегда имели успех — и не только в Москве, но и в других городах.

Пригласили их выступить и в Германии. И вот перед тем как выпустить за рубеж любительский оркестр, его пришла слушать целая комиссия — композиторы, известные музыканты. В ее составе был и Утесов. После прослушивания

Леонид Осипович подошел к Анатолию Кремеру и сказал: «Как я вам завидую! Я всю жизнь работаю с «лабухами», и у меня никогда не было, чтобы оркестр играл с такой отдачей, чтобы музыканты «ели меня глазами», чтобы они ловили каждый мой жест так, как ваши». Услышать подобное признание из уст самого Утесова!.. Его слова были не просто словами поддержки молодых музыкантов — это было признанием их действительно прекрасной игры. Я могу судить об этом на собственном опыте, потому что мне не раз приходилось выступать с этим коллективом во время гастролей. Наши концерты обычно строились так: в первом отделении оркестр и его солисты выступали со своей программой, а во втором к нему присоединялась я со своими партнерами. Помню, как я боялась выходить во втором отделении: после успеха оркестра выступать было непросто — надо было теперь уже тебе завоевывать зал…

Припомнился очень смешной случай, который произошел во время наших гастролей по Украине. Приехали мы с оркестром в Днепропетровск. Концерты должны были проходить в открытом театре на берегу Днепра. Вроде бы открытый зал, слышно, как рядом плещется вода, но акустика оказалась прекрасной. Закончился наш первый концерт, все прошло прекрасно, публика принимала очень тепло. Подошли к нам какие-то вежливые товарищи и сказали: «Председатель горисполкома приглашает Татьяну Ивановну, Анатолия Львовича и солистов на прием». Тут же в здании театра, внизу, оказалась гостиная, где уже стояли хорошо накрытые столы. Мы спустились, увидели, что здесь собралось все городское руководство, местная элита. Расселись по местам. Смотрю, напротив нас сидит красивый мужчина в элегантном костюме, вальяжный, держится барином, всем своим европейским видом явно выделяется среди других. Рядом с ним — милая, интеллигентная женщина, как оказалось, его жена, учительница. Кто такой этот респектабельный товарищ? Улыбается, говорит комплименты… Держится хозяином, но явно не похож на городского голову. Тут совсем другой уровень. Действительно, это был первый секретарь обкома партии Качановский, член Политбюро ЦК Украины (впоследствии он станет первым заместителем председателя Совета Министров республики).

Наконец мы увидели того, от чьего имени получили приглашение на этот прием, — председателя горисполкома, теперь бы сказали, мэра. Он встал и произнес: «Мы приветствуем наших гостей, чье искусство так радует трудящихся. Все, кто побывал сегодня на вашем концерте, придут завтра на свои рабочие места с другим настроением и будут работать с большей отдачей». В общем, от нашего выступления металлурги начнут варить еще больше стали и промышленность в Днепропетровске резко пойдет в гору.

Наш визави выслушал столь дивный спич и произнес: «Теперь я знаю, что делать. Если у нас снова возникнут проблемы с сельским хозяйством, надо будет просто попросить Татьяну Ивановну помочь нам исправить все нелады». Потом обратился к Анатолию Львовичу: «Вы с этим согласны?» Комизм ситуации был в том, что на шутку Качановского никто из окружавших даже не улыбнулся — все приняли его слова всерьез: как же, раз босс говорит так, значит, это правильно. Смеялись только мы…

Возвращаюсь к рассказу о Николае Осиповиче Рубане. В тот раз, когда я должна была выехать на очередные гастроли с оркестром МГУ, сложилось так, что мои партнеры, с которыми я обычно выступала в концертах, все оказались в отъезде. Было лето, самая гастрольная пора. И тогда мне на помощь пришла Галина Александровна Шаховская. Она посоветовала: «Таня! Пригласите Рубана!» К тому времени Николай Осипович уже давно не работал в театре, и, помню, меня охватило сомнение — все же такой перерыв, да и возраст… Но Галина Александровна меня успокоила: «Возьмите его с собой на гастроли — не пожалеете. Увидите, на сцене он будет так же хорош, как и прежде».

И действительно — произошло чудо. Это всегда бывает с настоящими артистами — на сцене они преображаются. В поездке Николай Осипович покорил всех и своим мастерством, и своим всегдашним обаянием. Сначала покорил музыкантов, а ведь известно, что музыканты — народ особый: они всегда настроены к солистам критически, любят над ними подтрунивать, поговорить о них со всякими подковырочками. И вот эта непростая публика приняла Рубана очень хорошо. А о публике в залах и говорить не приходится. Гастроли наши прошли удачно: мы пели с ним дуэты из оперетт, выступали каждый и со своими сольными номерами. Потом мы ездили на концерты с Николаем Осиповичем и этим оркестром еще несколько раз.