Счастье вдруг, или История маленького дракона
Шрифт:
Зато теперь — вот. Спасибо украшенному рубинами кортику. Жаль только, медленно процесс восстановления идёт, но если его подстегнуть…
Громко пыхтя, снова поднялась на все четыре и опять полезла на диван. Ведь если простимулировать это восстановление, то мне уже никакой Шеш не страшен будет. Он же убеждён, что летать уже не могу, а раз так, удеру раньше, чем моргнуть успеет.
Я расправила крылья, прыгнула, и в тишине кабинета раздалось очередное «бах!». Но это мелочь, потому что в этот раз я смогла уберечь попу. А потом вообще по-умному поступила: стянула с дивана гардину — ну чтобы помягче падать было, и лишь после этого предприняла новую попытку.
Бах!
Через три «баха» маленький дракон пришёл к выводу, что страдает фигнёй. Диван-то низкий! Я в процессе прыжка лишь пару раз крыльями махнуть успеваю!
После беглого осмотра кабинета я нашла более подходящий трамплин и бодренько потрусила к письменному столу светлости. Перетаскивать гардину было бессмысленно, ибо рядом, со столом имелся ковёр.
И вот стою я вся такая красивая у края письменного стола, смотрю вниз и готовлюсь раскинуть крылья и взмыть… ну пока не в воздух, но всё-таки взмыть, как дверь кабинета самым наглым образом открывается, под потолком вспыхивает магический светильник, а в меня летит суровое:
— Астра, у тебя совесть есть? — И глазками сонными хлоп.
Я ничуточки не смутилась, но показывать, чем занимаюсь, не стала — ну на фиг! А то ещё Шешу меня заложит. Так и застыла на краю столешницы.
Светлость (кстати, на сей раз безоружная) закатила глаза и шумно вздохнула. Потом подошла к столу, подхватила маленького дракона на руки и понесла к подстилке, приговаривая:
— Нет, ты не дракончик, ты бегемотик. Хотя неудивительно — столько жрать.
Что-о-о?! Что за грязные инсинуации?! Мы же уже обсудили этот вопрос и выяснили — я совсем не толстая! Я пушинка! С чешуйками…
— Спать, — приказал блондинко титулованное, опуская на подстилку. — Спать, поняла?
Я одарила Дантоса презрительным взглядом, и вот теперь герцог проявил ну прям-таки чудеса сообразительности.
— Мне кажется, или спать ты всё равно не собираешься? — складывая руки на груди, вопросил он. Хотя по правде, это не вопрос был, утверждение.
Я недвусмысленно фыркнула, прикрыла глаза и тут же услышала возмутительное:
— А по попе?
Изумлению моему предела не было. Даже глазки, кажется, округлились. Что? Маленького несчастного ребёнка? Животную бессловесную? По попе?! Да как тебе только в голову пришло? Садюга…
— Астра, давай серьёзно? Сейчас два часа ночи…
Да знаю! Часы на каминной полке стоят.
— Астра, мы хотим спать. Все! Понимаешь?
Ну так спите! Кто ж вам мешает.
— Астра… — процедила светлость. Очень убедительно прозвучало, очень опасно.
А я взяла и обиделась. Вот чего на меня шипеть, а? Я, что ли, магическую защиту на окна кабинета поставила? И вообще… может, мне тут грустно, одиноко и страшно. Может, я темноты боюсь.
— Астра, спать, — повторил полуголый блондинчик с нажимом. — Поняла?
Я не ответила. Я легла на подстилку и отвернула морду к каминной стенке.
— Вот и славно, — заключил Дантос. — Если будешь себя хорошо вести, утром Роззи даст тебе вкусную косточку.
Эм… простите, мне послышалось? Косточку? Мне? Я что, собака, чтобы кости грызть?
— Всё, до завтра, — сказала светлость и потопала к выходу.
И даже не обернулась! А я так старательно смотрела вслед, причём такими большими, такими грустными глазами. Вот ведь… сволочь бессердечная!
К моменту, когда свет погас, дверь закрылась, а дверной замок громко щёлкнул, у меня уже созрел план. Нет, не побега — мести. Косточку, говоришь? Это чтобы зубки почесать, да? Ну ладно.
Я грациозно встала и с изяществом, достойным самой изысканной леди, пошла к примеченному ещё давно шкафу. Не книжному, а другому, тому, за витриной которого светлость всякие статуэточки и прочие хрустальные глупости хранила. Памятные, наверное, дорогие…
Мысленно оценив масштабы грозящей катастрофы, я ухмыльнулась во всю морду, легла и вонзила зубы в толстую изогнутую ножку.
Грызу. Грызу и понимаю, что сегодня Леди Удача решила поулыбаться не мне, а противной титулованной блонди. Нет, дерево-то поддаётся (куда ему против драконьих-то зубов?), но поддаётся плохо. Медленно процесс идёт, более того — неинтересно. А ещё это дерево какой-то гадостью пропитано, оно горчит. И в голове с некоторых пор вертится мысль — что, если занозу посажу? А ведь заноза в язык — это бо-о-ольно. Ну и челюсти уже сводит, и вообще… лень разбирать начала. Мы же, в смысле драконы, существа импульсивные, нам долгие процессы вообще неинтересны. Нам надо, чтобы р-раз и всё. А тут… грызу!
Грызу и с каждым тихим «хрясь» всё больше утверждаюсь в мысли, что зря я это затеяла. Надо какую-то другую месть придумать, попроще и поэффективнее. На что там светлость злится? На то, что спать мешаю?
М-м… а светлость-то, поди, не на подстилке, а в постельке. С мягоньким матрасом, белоснежными простынями, одеяльцем и подушечкой. И уютно ему, наверное. И тепло. И риска посадить занозу в язык нету. А я?
Я грызу… Лёжа на холодном твёрдом паркете, в неудобной позе, в кромешной темноте! Ну где справедливость? Леди Судьба, я тебя спрашиваю!
Нет. Так дело не пойдёт. Надо решать вопрос иначе. Радикально.
Я впилась зубами в проклятую деревяшку и выплюнула бяку. Отползла на пару миллиметров, с огромным трудом встала на лапы. Постояла, давая затёкшим мышцам возможность прийти в нормальное состояние, потянулась… Потом продефилировала на середину кабинета, плюхнулась на попу, вскинула голову и…
— Ву-у-у! — громко сказала я. — Ву-у-у!
В ночной тишине мой призывный плач прозвучал особенно жалобно — сама едва не прослезилась. И, чтобы не терять времени понапрасну, повторила:
— Ву-у-у! Ву-у-у!
А дальше что? А ничего. Ни тебе торопливого топота по лестнице, ни котлетки в качестве извинения за издевательства над животным, ни сочувственного слова. То есть пофиг им на мои страдания. Ну ладно, я никуда не тороплюсь, а ещё умею быть очень настойчивой. Вон, только что на ножке шкафа натренировалась.
Набрав в грудь побольше воздуха, я пропела всё то же, и в той же октаве.
— Ву-у-у! Ву-у-у!
Да-да! Я умею быть настойчивой!
Он появился через полчаса. Всё такой же полуголый и злющий, как бес, которому на хвост кованым сапогом наступили. Рывком распахнул дверь, щёлкнул пальцами, заставляя зажечься светильники под потолком, и ка-ак рявкнет: