Счастье вдруг, или История маленького дракона
Шрифт:
— Держи её! — взревел Дантос.
Тот факт, что бледная горничная отскочила ещё дальше, не удивил ничуточки — Люсси вообще трусиха. А вот реакция того, кто стоял на пороге, ошеломила. Он среагировал мгновенно! Видел ли, кто перед ним, — не знаю, но тут же припал на одно колено и сцапал в охапку.
— И-и-и! — взвыла совершенно не ожидавшая такой прыти я.
— Ох ты ж! — выпалил в свою очередь тот, кто дракона поймал.
Просто мы упали. Я же неслась во всю прыть, а мои жалкие сто фунтов при должном ускорении — тоже сила. Опрокинула герцогского гостя, причём неласково. Но падение мужчину не смутило, он продолжал крепко сжимать мою шею, причём держался за шипы гребня, а это настолько неприятно, что…
— И-и-и!!!
— Держи не отпускай! — крикнула мчащаяся к нам светлость.
Гость, как ни странно, внял.
А я дёрнулась в отчаянной попытке вырваться и взвыла снова. Просто когда тебя считай за голый позвоночник удерживают, это…
— Астра, прекрати истерику! — взревел Дантос.
В следующий миг меня подхватили под брюхо, а гостю скомандовали:
— Отпускай.
В общем, накрылся мой побег тазиком. Да ещё и ручкой на прощанье махнул.
Мы остались втроём, в кабинете светлости. Гость, которого, как выяснилось, Верноном зовут, попросил чаю, а Дантос опять вина потребовал. Глядя на то, как блондинчик самолично откупоривает бутылку и наполняет бокал, стало чуточку неловко. Ведь ясно, почему у человека нервишки расшалились, но…
— И давно это у тебя? — кивнув на маленькую красивую меня, спросил Вернон.
Прежде чем ответить, Дантос вздохнул. Очень тяжело, очень шумно.
— Третий день.
Брови гостя взлетели на середину лба, а глаза… ну они с момента нашей эпической встречи любопытством горели, так что тут всё без изменений осталось.
— Дантос, но ведь это… дракон, — перейдя на громкий шёпот, сообщил Вернон.
— Да, — не стала отпираться светлость. — Да, дорогой друг, это… дракон.
Мужчины сидели на диване — том самом, с которого я позавчера прыгала, а я… на полу, на противоположном конце кабинета, почти у двери.
Нет, меня не прогоняли, не обижали и не пугали. Просто я очень нервничала и… никак не могла поверить своему счастью.
Вернон был брюнетом, причём жгучим. Телосложение имел самое стандартное. Взгляд тёмный, невероятно цепкий. И руки очень-очень сильные. Но примечательно в нём было не это, другое… Вернон был магом! Я знала это, несмотря на то, что он явился в самой обычной одежде, и обязательный опознавательный амулет то ли снял, то ли под рубашкой скрыл.
— Дантос, но откуда? Откуда такое чудо?
— Ты хотел сказать «чудовище»? — Пригубив вино, парировал блондин.
Мужчины замолчали. Вернон пристально глядел на меня, Дантос — в сторону. Мне даже не требовалось обращаться к драконьему чутью, чтобы понять — обиделась светлость. Сильно.
От брюнета реакция Дантоса тоже не укрылась…
— Что у вас произошло?
— Ничего особенного. Просто она нервы третий день треплет.
— Она? Девочка?
— Угу… Астрой зовут.
Губы Вернона тронула лёгкая улыбка.
— Девочки, они такие, — глубокомысленно сказал маг. И добавил с той же улыбкой: — Ты из-за неё меня пригласил?
— Да, — ответил Дантос. — Из-за неё.
Брюнет переставил чашку на низкий столик, наклонился, протянул раскрытую ладонь и позвал:
— Астра, девочка, иди ко мне.
Я, разумеется, пошла. Пошла, несмотря на то, что лапы вдруг ослабли и задрожали, а желудок подкатил к горлу. Да, очень страшно стало. Очень-очень! Настолько страшно, что даже перестала слышать обиженное сопение светлости и тихое, доступное только драконьему слуху потрескивание погрызенной мной ножки шкафа.
Последняя ещё держалась, но… под шкаф надо бы подпорку поставить. Точно надо. Если… если не забуду, то намекну Дантосу. А то рухнет ещё… А там ведь даже не книги — стекло какое-то, фигурки.
— Мне её ошейник не нравится, — сказал герцог.
— Я так и подумал. Сам на него внимание обратил.
— Только ты осторожно. Ей, кажется, больно, когда ошейник трогают.
Я не выдержала, послала Дантосу благодарный взгляд. Но блондин по-прежнему дулся и на маленького дракона не глядел. Будто это не он мне, а я ему клизму поставить хотела…
— Ближе, — скомандовал Вернон. — Не бойся.
Я всё равно боялась, но подошла. Ткнулась носом в раскрытую ладонь, застыла и зажмурилась. За три дня в доме Дантоса так отвыкла от связанной с ошейником боли, что… в общем, едва маг коснулся чешуи, паниковать начала.
Стиснула зубы, приготовилась увидеть красные круги и невольно взвыть, но…
— Ошейник непростой, это однозначно, — сказал брюнет. — Ты позволишь воспользоваться твоим столом?
— Конечно.
На стол меня водружал Дантос, лично. Я не противилась, вообще не пикнула. И мысленно возблагодарила блондина за то, что остался рядом. А Вернон вытащил из внутреннего кармана камзола увеличительное стекло и скомандовал:
— Не дёргайся.
Я снова зажмурилась и перестала дышать, чтобы через миг услышать:
— Невероятно…
Мне снова снился сон. Один из тех, самых нелюбимых, от которых не отмахнуться, не сбежать. Опять виделся дом. Уютная девичья спальня и я… перед большим напольным зеркалом.
Волосы распущены, одежды нет, в глазах ужас. Да, ужас! Хотя прежде, когда представляла этот момент, думалось — буду прыгать до потолка, смеяться и гордиться собой.
Безумно хочется отступить. Хочется заплести косу, одеться, выбежать из спальни и признаться маме, что я… что я, кажется, могу. Вот только… могу ли я? Что, если мне только чудится? Что, если родители приведут к старейшинам, а я… опозорюсь?
Нет. Нужно попробовать. Нужно попробовать пройти до конца! Тем более, я уже столько запретов нарушила. Я не призналась в том, что начались кровотечения. Я умудрилась прикоснуться к маме, к отцу, к Юдиссе. Я… нет, я не могу отступить.
Я прикрыла глаза, выдохнула и вообразила рыжеволосую толстушку с ямочками на щеках. Позволила силе пробудиться, побежать по венам. Согнулась, предчувствуя боль, которая, если верить старейшинам, всегда сопровождает процесс изменения, и едва не взвыла — старейшины не лгали.