Счастье вдруг, или История маленького дракона
Шрифт:
— Астра! — рыкнула светлость.
Я снова взвизгнула и ударила хвостом. Фонтан брызг взметнулся до потолка и опал дождём, доставляя массу незабываемых ощущений не только блондинчику, но и мажордому, и всем, кто отскочить не успел.
— Астра, мать твою! — Светлость продолжала злиться и удерживать в ставшей наполовину пустой лохани. — Прекрати немедленно!
Желание хватануть руку с длинными аристократичными пальцами стало нестерпимым. И я бы точно цапнула, но у мужика хватило мозгов отпустить и отступить.
Все замерли. Прислуга, возглавляемая Жакаром, по-прежнему в дверях, с мученическими выражениями на лицах. Светлость у лохани, с кулаками, упёртыми в бока, во гневе. И я! В этой самой лохани. Маленькая, фырчащая, обиженная до глубины души!
— Что за истерики? — спросил Дантос строго. — Ты же хотела мыться.
Я плюхнулась на попу и отвернула морду.
Гады. Какие же вы гады. Горячей воды для ребёнка пожалели. И… и никаких тебе ароматных трав, никакой пены, и вообще.
— Может, вода не нравится? — проявила чудеса сообразительности Люсси. — Может, погорячее надо?
Светлость многозначительно хмыкнула и потянулась к крану. Я проводила его руку кровожадным взглядом, тихонечко клацнула зубами. Ну чтобы не расслаблялся.
— Возможно, — сказал герцог задумчиво. — Возможно, ты и права.
Ну надо же! Ну неужели! Неужели у нас есть хоть чуточку ума!
А вода всё равно холодная была. Правда до тех пор, пока светлость не метнулась к шкафу с банными принадлежностями и не приволокла коробку с серыми кристалликами, с помощью которых подогревают воду.
Он бросил сразу два, а я зажмурилась от удовольствия. О да! Вот так! Ещё! Ещё чуточку! О…
Когда от воды пошел парок, я не выдержала и легла. Так, чтобы только морда снаружи, а всё остальное в водичке. Ни с чем не сравнимое удовольствие. Лучшее, что случилось со мной за последние семь лет! Ещё бы светлость над душой не стояла, совсем бы здорово было…
— Смотри-ка, а ей нравится, — прокомментировал герцог.
Мажордом скептически хмыкнул, остальные тактично промолчали. А полуголый блондинчик снова к шкафу с банными принадлежностями потопал, а через минуту вернулся, держа в руке широкую щётку.
— Хочешь? — хитро вопросил он.
Я эмоций сдержать не сумела — позорно взвизгнула и вильнула хвостом. Очередной фонтан брызг герцога не задел, на сей раз только столпившейся у дверей прислуге досталось.
— Твою ж… — выпалил Жакар.
Но я ругани не слышала, как заворожённая глядела на щётку.
— Ну точно девчонка, — усмехнулась светлость.
Да, есть такое дело.
Я позволила сероглазому всё! И морду мылом натереть, и спинку, и брюшко с крыльями, и даже… даже под хвостом вымыть разрешила. Кстати, надо отдать герцогу должное — там он был особенно нежен.
С ошейником тоже осторожничал, и это радовало. Когда первый раз прикоснулся к проклятой железке, я стиснула зубы, готовясь пронаблюдать красные круги и ощутить все оттенки боли, но дело ограничилось лёгким дискомфортом.
На всё про всё пять смен воды понадобилось, и кое-кто совсем расслабился и разомлел… Даже не возмутился, когда его подхватили на руки и на холодный мраморный пол поставили. И полотенчику совсем-совсем не противился.
Прислуги к этому моменту стало меньше — видать, совесть в людях проснулась, о служебных обязанностях вспомнили. Жакар громко пыхтел, противная Люсси шумно вздыхала, остальные умилялись молча.
— Ну вот, — заключила безмерно довольная своим подвигом светлость. — Совсем другое дело.
Чему радуется, поняла сразу и не могла не усмехнуться. Ну да, ну да… Я в курсе, что под слоем грязи, которую щёткой и мыльной пеной снимали, золотая чешуя с тёмным кантиком.
— А теперь гречки? — вопросил герцог.
Эх, куснуть бы тебя, но совесть временное вето наложила.
Не знаю, что такого особенного на моей морде отразилось, но светлость отчего-то пришла к выводу, что на гречку я согласна. Шустро ополоснула торс, вырвав ну очень громкий вздох из груди всех присутствующих служанок, накинула рубашку, и снова по своей ноге хлопать принялась.
— Астра, Астра, пойдём. Пойдём со мной.
Прислуга расступилась, пропуская блондинчика и господина. А я… я плюнула на чувство собственного достоинства и потопала следом. Ладно, пусть считает собакой. Один день вытерплю. Особенно, если вместо гречки предложишь копчёные колбаски и малосольный огурчик.
Сплю. Сплю и отчётливо понимаю, что четвёртая порция копчёных колбасок была лишней. А ещё понимаю, что вырубилась я всего в трёх шагах от миски. Просто припала на брюхо, веки отяжелевшие всего на миг прикрыла, и вот.
Сквозь сон ощущала, что меня поднимают на руки и куда-то тащат. Спасибо, что так, а не за хвост и волоком по паркету. Ещё ощущала, что кладут на жесткую, но довольно-таки тёплую подстилку. Потом по чешуйкам гладят и трогают ошейник. Последнее было поводом проснуться, но то ли трогали осторожно, то ли последняя порция колбасок свою роль сыграла… не проснулась я.
Глаза распахнула лишь тогда, когда над ухом принялись нудеть:
— Астра… Астра-а-а… Давай, просыпайся, чудо хвостатое. Просыпа-айся…
Как оказалось, положили меня в кабинете, явно принадлежащем светлости. На тряпки, у холодного камина. И именно светлость над ухом моим ныла. Вот так по-простецки сидела на корточках и звала.
— Астра, девочка… Гулять хочешь?
Гулять я вообще-то хотела, но не так сильно, чтобы встать и куда-то пойти. О чём и сообщила демонстративным переворотом на другой бок — мордой к камину, к светлости всем остальным.
И тут же услышала вопиющее по своей наглости заявление:
— Слушай, попа с хвостом, я всё понимаю, но мне лужи на коврах не нужны. — И голос уже не ласковый, а строгий такой, серьёзный.