Счастливая странница
Шрифт:
— С тобой все о'кей, парень.
До дома было теперь рукой подать: Джино осталось перейти через Девятую, пройти под мостом надземной железной дороги и спуститься по Тридцатой к Десятой авеню.
Огибая угол, он был уже на седьмом небе от счастья. Сал играл на улице, мать сидела на своем табурете перед крыльцом в компании тетушки Лоуке и еще одной женщины. Октавия стояла перед киоском с мороженым, беседуя с сыном Panettiere. Джино прошествовал мимо нее, и оба сделали вид, что не замечают друг друга. Перед крыльцом он остановился, чтобы, не пряча глаз, выслушать, что скажет мать.
Он сразу увидел, что она не сердится на него.
— Buona sera «Добрый вечер (ит.).», — спокойно произнесла она. — Решил вернуться домой? Ужин ждет. — Она отвернулась и снова заговорила с тетушкой Лоуке. «Даже не заметила, что случилось с моей ногой», — с горечью подумал Джино.
Он заковылял вверх по лестнице. На душе у него было легко. Кажется, все предано забвению. И тут он в первый раз почувствовал, как болит коленка.
У него пересохло во рту, болели глаза, тряслись ноги.
Винни сидел в кухне и читал. Увидев Джино, он вынул из духовки тарелку с перцем, яйцами и картошкой и поставил ее на стол. Затем он принес из ледника бутылку с молоком. Джино отхлебнул молока прямо из горлышка и уселся за стол.
— Где же ты был весь день? — осведомился Винни с легким осуждением. — Мать и Октавия очень беспокоились, Ларри тебя обыскался. Мы все за тебя тревожились.
— Ясное дело, — саркастически отозвался Джино. Он чувствовал себя лучше. Правда, съев несколько ложек, он понял, что с него довольно. Он положил ногу на стул. Нога перестала гнуться. Он закатал разорванную штанину. На колене красовался огромный набухший кровью шрам; нога распухла и почернела.
— Вот это да! — покачал головой Винни. — Помажь-ка йодом. Руки и лицо тоже не мешало бы обработать. Ты что, подрался?
— Нет, — ответил Джино. — Меня сбила машина. — Говоря это, он почувствовал, как у него наворачиваются слезы на глаза. Он подошел к раковине и умылся. Потом он побрел в гостиную, разобрал постель и улегся. Его знобило, и он залез под одеяло.
Он вынул из кармана штанов пятидолларовую бумажку и зажал ее в руке. У него переворачивался желудок и горело лицо. Сейчас он видел машину, хотя тогда, на улице, не заметил ее, видел, как она сбивает его с ног и подбрасывает в воздух. Винни присел на кровать рядом с ним.
— Меня сбила машина, — повторил Джино дрожащим голосом. — Видишь? Водитель дал мне пять долларов. Классный тип! Он даже хотел, чтобы я пошел в больницу, но мне не было больно. Я ехал на бампере такси и соскочил прямо перед ним. Так что сам и виноват. — Он разжал ладонь. — Видишь?
Пять долларов!
Оба мальчика впились глазами в зеленую бумажку. Целое состояние! У Винни была золотая монета достоинством в пять долларов — подарок тетушки Лоуке по случаю конфирмации, однако ему не разрешалось ее тратить.
— Здорово! — протянул Винни. — Что ты с ними сделаешь? Отдашь матери?
— Какого черта? Если она узнает, что меня сбила машина, то поколотит меня. — Он посерьезнел. — Давай лучше наделаем бутылок с шипучкой, как тебе всегда хотелось, Винни, продадим их и заработаем денег! Ну, помнишь? Вдруг с этого у нас начнется свой бизнес?
Винни был в восторге. Он всегда мечтал об этом.
— Кроме шуток? — недоверчиво спросил он.
Джино кивнул.
— Лучше отдай деньги мне, — предложил Винни. — Так будет вернее. Мать может отнять их у тебя и заставить положить на счет.
— Нет, сэр, — подозрительно ответил Джино. — Я сам припрячу свои денежки.
Винни был удивлен и обижен. Джино всегда доверял ему свои деньги — и те, что зарабатывал продажей льда, и выигрыш в «семь с половиной».
— Брось, — поднажал Винни. — Лучше отдай мне. А то потеряешь.
— Это меня сбил автомобиль, а не тебя, — злорадно сказал Джино. — Ты даже не ушел со мной.
Ты был на стороне Октавии. Тебе еще повезло, что я вхожу с тобой в долю.
Он откинулся на подушку. Винни внимательно посмотрел на брата. Таким он видел его впервые.
— О'кей, — согласился он. — Оставь деньги себе.
С подушки послышался негромкий голос:
— В изготовлении шипучки я буду главным. Это мои деньги.
Винни был уязвлен: ведь он старше, да и идея принадлежит ему. Он чуть было не сказал: «Проваливай-ка ты вместе со своими пятью долларами!»
Однако, спохватившись, он ответил:
— Хорошо, босс — ты. Хочешь, перевяжем твое колено?
— Нет, оно совсем не болит, — отмахнулся Джино. — Давай поговорим лучше о том, как будем делать шипучку. Запомни: чтобы никому ни слова, что меня сбил автомобиль. Мне знаешь, как попадет!
— Пойду за карандашом и бумагой, чтобы прикинуть расходы, — решил Винни. Вернувшись в кухню, он убрал со стола и вымыл посуду, хотя мать строго-настрого наказала, чтобы Джино, вернувшись и поужинав, сам убрал за собой. Потом он достал из своего школьного портфеля карандаш и блокнот.
Когда Винни вернулся к брату, было уже почти совсем темно; за окном угасал закат. На одеяле неподвижно лежала рука Джино. Смятая пятидолларовая купюра валялась на полу. Джино крепко спал.
Однако от кровати доносились странные звуки.
Подойдя ближе, Винни понял, что брат, несмотря на плотно закрытые глаза и полную неподвижность, плачет во сне; по его щекам струились слезы. Винни потряс его, чтобы разбудить и оборвать кошмар, однако брат не просыпался; дыхание его было свободным и глубоким. Плач прекратился, но щеки и ресницы остались мокрыми. Винни подождал немного на случай, если брат проснется и потребует назад свои пять долларов, а потом спрятал деньги в их тайник в стене.
Потом Винни долго сидел в темноте. Вечер выдался тихий: весна началась недавно, и жители авеню еще не засиживались на тротуаре допоздна.