Счастливая встреча
Шрифт:
Однако он легко нашелся:
— Резоны? Я бы сказал, что их примерно полтора миллиона. — Он резко указал на стул, с которого она только что неожиданно встала. — Сядь, я перечислю их тебе.
— Я лучше постою. — Она не хотела уступить ни на йоту, но пожалела, что отказалась от его предложения, когда он подошел к ней почти вплотную. Вдруг в комнате стало слишком жарко, и ее тело под стесняющими одеждами обдало жаром.
— Не пытайся убежать, — мягко скомандовал он, заставляя ее своим грубоватым ласкающим голосом буквально обмякнуть. — Ты не сможешь убежать от меня. Смирись с этим, и у нас с тобой дела пойдут лучше. — Его сильные пальцы гладили ее плечи,
Он был к этому готов и не уступал, его руки легко подняли ее и перенесли на софу, стоящую у другого конца камина. Сам он опустился рядом с ней, по-прежнему обнимая ее разгоряченное тело. Густые черные ресницы прикрывали изумрудно-зеленый огонь его глаз, заставляя ее щуриться. Она была околдована шедшими от него флюидами, туманным блеском его завораживающих глаз. Потом, повинуясь какому-то чувству, он убрал руки и с улыбкой сказал:
— Сядь!
Он разговаривает со мной, как с нашкодившей собакой, беспорядочно пронеслось в голове у Селины; она неуверенно возвращалась в реальность из сладкой ловушки, в которой находилась минуту назад, когда, казалось, между ними родилось что-то неожиданное и бурное.
— Я тебе все объясню. — В его мрачном голосе звучала угроза, и ей захотелось убежать и спрятаться, но она продолжала сидеть, сложив на коленях руки: он же сказал, что ей не убежать, и это была правда. Стоит ей только сделать малейшее движение, как он тут же вернет ее на место, касаясь при этом ее своими руками и телом. По крайней мере, сейчас он не касался ее руками, и она сидела с безучастным лицом и остановившимся взглядом, в то время как ее разум пытался понять, что он ей говорил.
— Год назад Мартин обратился ко мне как к специалисту. Дело в том, что «Кингз Рэнсом» начала испытывать большие трудности из-за спада в производстве, и ему необходима была большая сумма денег. Мой банк предоставил ее, но, естественно, нам нужно было дополнительное обеспечение. Мы взяли под залог Лоуер Холл, лондонскую квартиру и значительное количество акций. Но, несомненно, ты все это знаешь?..
Она отрицательно покачала головой, но не потому, что ей не рассказывали о том, что их семейная фирма была заложена в одном из наиболее престижных коммерческих банков Сити, а потому что теперь поняла, почему его имя ей знакомо.
Однажды в одной из финансовых газет она прочитала статью о молодом энергичном честолюбивом человеке, который буквально ворвался в совет одного из старейших и могущественных банков и почти единолично превратил его в столп финансового мира.
Адам Тюдор. Сын Мартина. Мартин обратился к нему за помощью, а он воспользовался этим, чтобы подчинить себе своего отца, который, как он думал, не признавал его. События начинали обретать смысл. Приехал ли он в день рождения Мартина, чтобы сообщить ему о намерении банка востребовать ссуду? Знал ли об этом Мартин? Стало ли именно это причиной сердечного приступа? Вот где может быть единственное логическое объяснение. И все же, почему Ванесса и Доминик были так уверены в том, что он приходил за очередной подачкой для поддержания своего привычного образа жизни? Неужели они не знали, что Адам Тюдор как бы олицетворял собой банк — и в его руках была власть, а может, и желание разорить их?
Но не говорил ли ей Доминик, что Адаму хотелось бы видеть их в суде, как должников? Сдвинув брови, она задумалась, и Адам шепотом проворчал:
— Не надо так делать. У тебя будут морщины.
— А тебе-то что? — сказала она явную глупость. Когда он был рядом, ее мозг отказывался работать, огорченно сознавала она в тот момент, когда кончик его указательного пальца разглаживал морщинки, легкими ласкающими движениями перебираясь по шелковистой дорожке ее бровей. Селина медленно закрыла глаза, потому что его чудесные волнующие прикосновения томно тяжелили ее веки.
Почувствовав, как он медленно поворачивает голову и плечи, она сделала неудачную попытку открыть глаза, чтобы избавиться от необыкновенного ощущения погружения в теплый мед, потом почувствовала, как он коснулся ее губ, лишь слегка прижавшись к ним, и вдруг взрыв мучительно-сладостных ощущений заполнил ее огнем и она чуть не задохнулась.
Воспользовавшись, как всегда, моментом, кончик его языка проник между ее полуоткрытыми губами, дразняще заскользил по влажным тайничкам ее рта, кто-то застонал. Может быть, она? Возможно. Прижимаясь к ней, он удивленно прошептал:
— Ты — просто совершенство. Когда мы поженимся, оставайся, пожалуйста, такой же.
О, волнующий смысл его слов! Ей показалось, что все ее тело охватило пламя, у нее было ощущение, что ее затягивает в яростный водоворот расплавленной лавы. Он не держал ее, только жадные губы связывали их; стоит ей только сделать одно движение в сторону, и она освободится от него.
Она сделала его с трудом, сожаление и ощущение головокружения, которые ей пришлось при этом побороть, вызвали у нее смятение, и, чтобы изгнать возбужденный свет из глаз и вернуть им огонь и гнев, она грубовато сказала:
— Перестань говорить о женитьбе. Об этом не может быть и речи, и ты это знаешь. Ты говоришь об этом только для того, чтобы помучить меня. — Она рискнула взглянуть на него и увидела, как дрогнула его черная бровь, а губы растянулись в насмешливой улыбке.
— Не может быть и речи? Почему? — прошептал он. — Ты ведь такая прелесть!
Она сжала губы, чтобы они не открылись призывно и соблазнительно, потом у нее перехватило дыхание, когда он положил ей на колено руку. Ее тепло обезоружило ее, этого легкого прикосновения оказалось достаточно, чтобы противный предательский жар рванулся вверх по ее бедрам, проникая внутрь. Она подавила рыдание. Ей было противно то ответное желание, которое он в ней вызывал.
Она оттолкнула его руку и выпрямилась, потом, взяв себя в руки, сказала:
— Значит, ты говоришь, что банк, в котором ты работаешь, — и она специально принизила его могущественную должность, упиваясь своим собственным злорадством, потому что у нее имелось еще несколько запасных стрел, — предоставил ссуду фирме «Кингз Рэнсом», когда у той возникли трудности. Потребовал от нее дополнительного обеспечения, — это нормально, — и получил его. Говоря на профессиональном языке, ты мог бы, вероятно, востребовать ссуду и разорить нас. Я думаю, Мартин вряд ли сумел прочитать то, что было написано в контракте мелким шрифтом. Хотя от нашего разорения тебе особого проку не было бы. Но это твое дело.
— Конечно.
Она смотрела прямо перед собой, боясь взглянуть на него, однако скрытое изумление, звучащее в его голосе, заставило ее все же посмотреть в его сторону, и она сердито фыркнула, заметив в глубине его хитрых зеленых глаз пляшущие изумрудные огоньки.
Как же она была глупа, что позволила ему возбудить ее чувства, заставив ее забыть, какой он негодяй. Тот, кто может шантажировать разорением добропорядочного семейного бизнеса и потерей большого количества рабочих мест, должен иметь извращенный ум.