Счастливая
Шрифт:
Я себя убедила.
Той ночью я приняла решение покинуть Нью-Йорк. Помню, где-то я читала, что многих ветеранов Вьетнама тянуло в места вроде гавайских деревень или непроходимых зарослей Флориды. Они воссоздавали для себя знакомую обстановку, которая больше отвечала их настроениям, чем благополучные пригородные дома, разбросанные по не столь цветущим и зеленым Соединенным Штатам. И я могла их понять.
Я всегда снимала жилье в неблагополучных районах и только раз поселилась в бруклинском Парк-Слоуп, но даже там, в квартире ниже этажом, обретался тип, который зверски избивал жену. Нью-Йорк
Я вернулась в Калифорнию. На время отъезда Боба заменила его в Дорленде. Жила в его домике, кормила собаку. Встречала колонистов и показывала им территорию, учила разводить огонь в дровяной плите и шутки ради запугивала полчищами кенгуровых крыс, горных львов и призраков, якобы наводняющих эти места. О себе почти ничего не рассказывала. Никто не знал, откуда я взялась.
Четвертого июля девяносто пятого года я работала над рассказом в своем домике. На улице было темно. Поселение опустело. Колонисты всем скопом уехали в город. Я осталась одна, если не считать Шейди. За последние два года, прошедшие после моего двухмесячного пребывания в Дорленде, я писала не так уж много. Уму непостижимо, почему мне потребовалось столько лет, чтобы разобраться в случившемся со мной и с Лайлой, но я начала смиряться с тем, что все вышло именно так. Приняв это как данность, я испытала чувство, которое не поддается описанию. Ад остался позади. Впереди была уйма времени.
Шейди вбежала в хижину и положила морду мне на колени. Она была напугана.
— Что случилось, девочка? — спросила я, поглаживая ее по голове.
Потом я тоже это услышала; звук напоминал гром, предвестье летней грозы.
— Давай-ка посмотрим, что там такое, — обратилась я к Шейди.
Схватив свой тяжелый черный фонарь, я погасила лампу.
С крыльца хорошо просматривались окрестности. Мне было видно, как из-за темного склона горы взметается фейерверк. Тогда я успокоила Шейди и села на стул.
Фейерверки полыхали долго. Шейди все держала голову у меня на коленях. Будь у меня бокал, я бы его подняла, но бокала под рукой не оказалось.
— Мы победили, девочка, — обратилась я к Шейди, почесывая ей бок. — Поздравляю с Днем независимости.
Наконец пришло время двигаться дальше. За сутки до отъезда из Дорленда я переспала с одним своим другом. У меня больше года не было секса. Добровольный обет безбрачия.
Секс той ночью вышел непродолжительным и неловким. Перед этим мы съездили в город поужинать, выпили по стакану вина. В свете керосиновой лампы я сосредоточилась на
С одной стороны, так оно и было, с другой — такого быть не могло. Однако прошло время, и теперь я живу в мире, где сосуществуют две истины; где ад и надежда рядом лежат у меня на ладони.
ОТ АВТОРА
Слово «счастливая» в сжатом виде передает идею о том, что мне достался подарок судьбы. Подарком судьбы стали те, кто вошел в мою жизнь.
Глен Дэвид Голд, мой любимый и единственный.
Эйми Бендер и Кэтрин Четкович, милые мои кариатиды. Замечательные литераторы, замечательные читательницы, замечательные подруги.
Настоящий мастер, Джеффри Вульф, который, увидев первые сорок страниц, произнес: «Ты должна написать эту книгу» — и стал читать дальше с ручкой наготове.
Посол Уилтон Бернхардт, который в самые темные и ужаснее для меня времена сказал: «Пришли мне эту книгу, черт побери! Я передам ее своему агенту».
Гейл Юбельхоэр. По прошествии пятнадцати лет она ни разу не дрогнула. Ее помощь в сборе материалов сделала возможным написание этих страниц.
Пэт Макдональд. Все началось на тринадцатом этаже.
Эмиль Жарро. В ходе работы над книгой именно он доводил до моего сознания, что такое настоящие муки. Делал он это примерно так: «Как хочешь, выдай еще три реплики!»
Нэтомби, моя морщинистая муза. По утрам она несла вахту на коврике у моих ног, не претендуя на прогулки, которые так любила.
Эйтне Керр. Храбрая.
Я также хочу поблагодарить учреждения, благодаря которым у меня имелась еда на столе и бесценное время: Хантер и «FIND/SVP» в Нью-Йорке, Художественную колонию имени Миллей, фонд Регдейл, а особенно — колонию искусств Дорленд Маунтин и программу по подготовке магистров изящных искусств в Калифорнийском университете, город Ирвин.
Благодарю моего агента, Генри Даноу, потому что даже после сорока минут восхвалений в мой адрес я все еще думала, что он собирается мне отказать, и еще потому что, когда я ему об этом рассказала, он понял мои чувства.
Спасибо Джейн Розенман, моему издателю. Я надеюсь, что еще много-много лет буду в благодарность оставлять на ее туфлях следы губной помады.
Благодарю тех моих друзей, которые появляются на этих страницах, и тех немногих, кого там нет: это Джудит Гроссман, Дж.-Д. Кинг, Мишель Латьоле, Деннис Паоли, Оррен Перлмен и Ариэль Рид. Ваша поддержка переполняет меня признательностью.
Спасибо моей сестре Мэри и моему отцу за то, что они разделяли мою публичность и поддерживали во мне боевой дух. Они никогда не считали, что нужно выкладывать всю свою подноготную, но тем не менее позволили мне выложить очень многое.
Наконец, я просто обязана высказать бесконечную благодарность своей матери. Она была моей героиней, моим спарринг-партнером, моим вдохновением, моим стимулом. С самого начала — я имею в виду рождение — она верила. Нелегкий путь, мама. Вот он, здесь.