Счастливчик Старр (Lucky Starr)
Шрифт:
— Один шанс из тысячи, — прервал его Весс, пожимая плечами.
— Один шанс из миллиона, но именно этот один шанс из миллиона пришелся на агента Х в его «Космической ловушке»… Мы почти у самой границы бреши. — Его руки уверенно лежали на рычагах управления.
Бигмен глубоко вздохнул, он весь напрягся в ожидании удара, который расколет корпус корабля, а может быть, и превратит протонный микрореактор в бушующее пламя красной энергии. По крайней мере, все закончилось бы до того…
— Порядок, — спокойно сказал Лакки.
Весс шумно выдохнул.
— Мы
— Конечно, мы уже прошли насквозь, глупенький марсианин, — ухмыльнулся довольный Весс. — Кольца всего лишь десять миль толщиной, и, как ты думаешь, сколько секунд требуется на преодоление всего десяти миль?
— И мы уже на другой стороне? — не верил Бигмен.
— Можешь быть в этом уверен. Постарайся найти кольца на видеоэкране.
Бигмен изменил угол обзора, посмотрел назад, затем вверх и снова вверх, захватывая большое пространство.
— Виден какой-то туманный контур.
— И это все, что ты увидишь, дружок. Теперь ты находишься на теневой стороне колец. Солнце освещает другую сторону, и свет не проникает через десятимильный плотный слой гравия. Скажи, Бигмен, что преподают по астрономии в марсианских школах, что-нибудь вроде — «мерцай, мерцай, маленькая звездочка»?
Бигмен медленно выпятил нижнюю губу.
— Ты знаешь, свиная башка, мне хотелось бы заполучить тебя на один сезон на марсианскую ферму. Я спустил бы с тебя шкуру и посмотрел бы, что за мясо у тебя — думаю, всего фунтов десять, и все в твоей большой ноге.
— Я по достоинству оценил бы вашу аргументацию, Весс, если бы вы с Бигменом отложили ее до лучших времен. Не проверил бы ты, что там, на масс-детекторе? Будь добр!
— Будь спокоен, Лакки. Эй, с ним не все в порядке. Насколько резко ты намерен изменить курс?
— Насколько способен корабль. Мы останемся под кольцами на таком расстоянии, на каком возможно.
Весс кивнул.
— О'кей, Лакки. Это выведет из строя их систему обнаружения.
Бигмен ухмыльнулся. Сработано превосходно. Ни один из масс-детекторов не может опознать «Метеор» из-за влияния массы колец Сатурна, а оптическое обнаружение сквозь кольца было просто невероятно.
Лакки вытянул свои длинные ноги, и мускулы на его спине плавно задвигались, когда он потянулся и нагнулся, слегка напрягая руки и плечи.
— Сомневаюсь, — сказал Лакки, — чтобы у какого-либо из сирианских кораблей хватило смелости последовать за нами через ущелье. У них нет аграва.
— О'кей, пока все хорошо. Но куда мы теперь летим? Кто-нибудь мне скажет? — спросил Бигмен.
— Нет секрета, — ответил Лакки. — Мы направляемся к Мимасу. Мы полетим, придерживаясь колец, пока не приблизимся вплотную к Мимасу насколько удастся, а тогда сделаем стремительный бросок через разделяющее нас пространство. Мимас находится всего в тридцати тысячах миль от колец.
— Мимас? Это одна из лун Сатурна, не так ли?
— Верно, — включился в разговор Весс. — Ближайшая к планете.
Их полет теперь выравнялся, и «Метеор» помчался вокруг Сатурна теперь уже с запада на восток по
Весс поудобнее уселся на пледе и, ехидно улыбаясь, обратился к Бигмену.
— Не желаешь ли ты чуть-чуть заняться астрономией? Если в грецком орехе, находящемся в твоем черепе, есть хотя бы малюсенькое пространство, я могу рассказать тебе, что такое брешь в кольцах.
Любопытство и презрение боролись в душе маленького марсианина.
— Ну, давай, давай быстрей, ты, невежественный обалдуй. Давай, я послушаю твой бред.
— Не бред, — высокомерно отреагировал Весс. — Слушай и учись. Внутренние части двух колец обращаются вокруг Сатурна за пять часов. Самые удаленные их части совершают оборот за пятнадцать часов. Справа, где находится деление Кассини, материал, из которого состоит кольцо, если там что-то есть, должен двигаться по окружности со средней скоростью, совершая круг за двенадцать часов.
— Ну и что?
— Так, сателлит Мимас, к которому мы направляемся, делает оборот вокруг Сатурна за двадцать четыре часа.
— И опять же — ну и что?
— Все частицы в кольце притягиваются так или иначе спутниками, поскольку они и спутники вращаются вокруг Сатурна. Притяжение на Мимасе наибольшее, так как он ближе всего расположен к Сатурну. Обычно притяжение идет сейчас в одном направлении, а через час в другом, так что все аннулируется. Если бы в делении Кассини находился гравий и каждый второй раз он совершал свое вращение, то Мимас оказался бы на том же самом месте в небе, двигаясь в старом направлении. Часть гравия постоянно движется вперед, так что он закручивается в спираль и перемещается во внешнее кольцо; другие части гравия оттягиваются назад, так что они движутся по внутреннему кольцу. Они не остаются там, где находятся; части кольца освобождаются от частиц, и вот — ты получаешь деление Кассини и два кольца.
— Это так? — тихо спросил Бигмен. Разумом он понимал, что Весс рассказал ему все правильно. — Тогда как туда попадает какая-то часть гравия, в эту брешь? Почему он весь не переместился во внешнее кольцо к настоящему времени?
— Потому что, — ответил Весс с высокомерным видом превосходства, — некоторые частицы постоянно либо втягиваются, либо вытягиваются из-за случайного воздействия сателлитов, но ни одна из них никогда надолго не останавливается… И надеюсь, ты запишешь все это, Бигмен, потому что я могу тебе позже задать несколько вопросов.
— Пошел бы ты куда подальше! — проворчал Бигмен.
Улыбаясь, Весс вновь повернулся к своему масс-детектору. Но то, что он там увидел, моментально стерло улыбку с его лица.
— Лакки!
— Да, Весс?
— Кольца нас не прикрывают.
— Что?
— Ну, посмотри сам. Сирианцы приближаются. Кольца им больше не мешают.
— Ну и ну, как же это могло случиться?
— Это нельзя считать слепым везением, ведь все восемь кораблей оказались на нашей орбите. Мы проделали поворот под прямым углом, и они изменили соответственно свою орбиту. Они, должно быть, обнаружили нас.