Шрифт:
Пролог. Пещера некроманта
В мрачной сырой пещере колдуна под потолком висело чучело огромного крокодила. На высоких шестах сидели какого-то жуткого вида твари с кожистыми крыльями, с потолка свешивались связки сушеных мышей, привязанных к веревочкам за хвостики, как луковки. Вокруг столба обвивался пятиметровый скелет змеи и равномерно качал костлявой плоской головой…
Ничего не напоминает? Наверное, так бы выглядела пещера злой волшебницы Гингемы из "Волшебника Изумрудного города", если бы она была некромантом.
В пещере вполне реального некроманта Каштилиаша Ламашту было куда уютнее. Если не знать, что находишься, действительно, в пещере в глубине гор Мрака, вполне можно было решить, что попал в уютный кабинет состоятельного мага где-нибудь
Стены, пол и свод потолка были каменными, но такое вполне могло быть и в любом замке. Тем более что все стены были тщательно выровнены, а пол так и вовсе доведен чуть не до зеркального блеска. Последнее было сделано не просто по прихоти хозяина. Значительная часть свободного пространства была исчерчена какими-то линиями и знаками (рунами?). Не вся, а как бы тремя рисунками. В настоящий момент над самым большим из них, в основе которого была классическая пентаграмма, украшенная различными финтифлюшками так, что с трудом угадывалась в мешанине линий, лежал обнаженный молодой человек лет двадцати на вид. Ну как лежал? Парил в воздухе сантиметрах в тридцати от пола, но точно в середине пентаграммы, так, что голова и раскинутые руки и ноги точно указывали на ее вершины.
Внешне молодой человек был довольно красив. Высок, строен, с умеренно прокаченной мускулатурой. Черты лица, что называется, аристократические. Высокий лоб, большие серые (льдистые) глаза, тонкий нос с небольшой горбинкой, аккуратный рот, "волевой" подбородок, темные слегка вьющиеся волосы. На теле же волос почти не было, только аккуратный крохотный кустик в районе паха, как если бы ему была сделана интимная стрижка. Кстати, "достоинство" под ним было, действительно достойного размера.
Еще его отличительной чертой была очень светлая, без намека на загар кожа, что исключало мысли о возможности южного, латинского происхождения. Но и на северянина молодой человек не был похож. В общем, определить национальность на взгляд было затруднительно. Выражение лица, несмотря на широко распахнутые глаза, было каким-то чересчур спокойным и холодным, без намека на чувства. Такое бы больше пристало кукле, чем живому человеку.
Впрочем, был ли висящий над пентаграммой человек жив (и был ли он человеком), еще вопрос. Вроде, жив, так как, хоть и редко, но дышит. Только вот в остальном — полная неподвижность, глаза не моргают, ни одна жилка не дрогнет.
Зато другой человек, находившийся в комнате, вел себя совершенно нормально. Нормально — для очень старого и, возможно, выжившего из ума мага. Может, и не совсем выжившего, но вслух сам с собой он почему-то разговаривал и при этом говорил о себе во множественном числе:
— Ну, старина Ламашту, теперь-то они у нас все попляшут! Засиделись мы с тобой в этих горах Мрака. Считай, уже две сотни лет сидим, с тех пор, как эти уроды, да будут они трижды прокляты, наш родной Лагаш разорили. Крыши над головой лишили. Замок родовой по камешкам разнесли. Живем теперь, как дикари в пещерах (хи-хи), — сравнение с дикарями старика почему-то развеселило. Немного похихикав крайне противным голосом, он продолжил:
— Дикари. Это мы-то с тобой дикари?! Мы — все, что осталось от величайшей империи! Именно мы в этой пещере, а не жалкое княжество Шим, где позорные коллаборационисты Думузи сами держат в полнейшем ничтожестве остатки моего народа. Да эти Думузи почитали за счастье, когда их, вообще, допускали до стола в замке Ламашту на самых низких местах. А теперь?! Великие князья, носители "божественной крови". Тьфу! Даже наш с тобой род был только пятым коленом потомков Абзу (бога Смерти и правителя Потустороннего мира), право на трон Империи у Эн-Мелуанов мы никогда не оспаривали. Хотя могли. Но нам чужого не надо. А Думузи?! Ублюдки от ублюдков, вот откуда в них кровь богов! И не Эн-Мелуаны их на стороне нагуляли, а Шуруппаки, которые по происхождению ниже нас на три колена стояли!
Старик даже вскочил со своего кресла и подошел совсем близко к пентаграмме. Спина его гордо выпрямилась, плечи расправились, а взгляд, наоборот, застыл. В том смысле, что от него ощутимо повеяло холодом, причем не свежим морозцем, а каким-то замогильным. Постояв так несколько минут, он успокоился и продолжил свой монолог:
— Ничего, недолго нам прятаться осталось. Двадцать лет мы себе это новое тело растили. И вырастили. Можно было и раньше до такого додуматься. Даже таким гениям, как мы с тобой, старина Ламашту, непросто сознание перестроить. Привыкли жить, как предки, как наши великие учителя нас учили. Какие только планы за эти годы не вынашивали, какие только новые заклинания не разрабатывали. Столько лет потеряли. Не совсем зря, но то, что один, даже величайший маг, не справится там, где потерпели поражение сотни других великих магов, можно было понять с самого начала. Мы и понимали, но не смирились. Никогда Ламашу голову не склоняли! Надеялись сильнее стать. И стали! Но недостаточно. Все в слабое тело упиралось. Мы с тобой даже личем стать подумывали. Но лич не развивается, каким был сотворен, таким всегда и будет.
Старый маг сделал небольшую паузу и снова подошел ближе к парящему над пентаграммой телу.
— А ведь все так просто решается! Почему никто не додумался? И мы с тобой тоже об этом думать стали только тогда, когда старость стала наши силы съедать.
Еще небольшая пауза.
— Конечно, опасно. Душа в первое время после переселения в новое тело почти беззащитна. Ее любой астральный подселенец сожрать может. И обязательно сожрет, если ему такую возможность дать. Но как же изящно мы с тобой эту проблему решили! Сам восхищен. Человеческое тело слабо, но мы-то с тобой вырастили почти дракона. Только форма человеческая и немного нашей крови, чтобы не перестать быть потомками Абзу. Да, помню, мы с тобой это обсуждали! — маг почти кричал, как будто бы с кем-то спорил: — Да, без человеческой крови можно было бы еще сильнее стать, но не могу. Мы с тобой уркеши и не для себя все это затеяли. Для своего народа. Для возрождения великой Империи. На погибель врагам! Мы дух и кровь нашего народа, и отказаться от этого — выше моих сил. Даже ради блага народа. А риск не так уж велик. Пещера защищена, без нашего приглашения в нее ни живой, ни мертвый не прорвется. Канал к телу только один, и полностью под нашим контролем. Справимся!
Старик сделал несколько нервных шагов вдоль ближайшей грани пентаграммы. Злая гримаса на лице сменилась доброй улыбкой:
— Какой же красавец получился! Копия нас с тобой в молодости. Но магические каналы и сила, как у дракона. Очень матерого дракона. Вот это мощь! Да нам теперь армию мертвецов поднять, что чихнуть. Даже на кладбище идти не потребуется, любую встреченную армию врагов в пять минут обратим. — Маг весь сиял от предвкушения. И улыбался так, что нормальная армия при виде такой улыбки поспешила бы разбежаться.
— И, да! Нам же теперь любая магия доступна будет, если что, сможем бить "светляков" их же оружием, — улыбка перешла в кудахтающий смех. Не менее гадостный: — Правда, мы с тобой с этой магией почти не знакомы, но ничего — освоим. Мы даже книгу по ее азам нашли, будем изучать.
— А эта наша с тобой блестящая идея стать еще и воином эфира?! Обычные одаренные не могут совмещать, приходится выбирать один из путей развития. Либо ты пропускаешь эфир через себя и вливаешь его в заклания, тогда ты — маг эфира. Либо ты пропитываешь себя и свое оружие эфиром, делаясь невосприимчивым к магии и повышая свою силу и скорость, тогда ты воин эфира. Не нравятся они мне, но их оружие, действительно, проходит через любые магические щиты, как сквозь воздух. И их тела сами по себе — оружие. Недооценили мы их когда-то. Вот и смололи воины эфира подлых халдонов наше бессмертное войско в костяную муку, а касситы тем временем перебили эфирными стрелами лучших наших магов, выскочив из засады. Мы с тобой этот печальный бой у Уртака помним, сами со стрелой в груди на поле валялись, нас даже мертвыми посчитали.