Счастливчик

Костин Сергей

Пират громыхнул. И напоследок пульнув по нашей кос­мической развалине, опалил землю горячей вспышкой и метнулся к звездам. Вот и все. Миссия закончена.

Я выбрался из своего укрытия и побрел к разрушенному кораблю.

Один, один, совсем один. На целой планете. Где нечего ждать, кроме смерти или такого же залетного Пирата. Стоп!

Интересная мысль посетила меня. Пират. Не кажется ли тебе, Счастливчик, что прибытие этой калоши слишком неестественно. Словно за нами следили и только ждали под­ходящего момента, чтобы схомутать. И почему им понадо­билась

только девчонка? Какую роль она играет в неизвест­ной мне игре? Скрытые в ее прелестной головке секретные сведения? Может быть. Тогда вполне объяснимо такое боль­шое количество Янин на той планете. Она пряталась. А тут подвалил я, и девчонка попробовала воспользоваться услу­гами Охотника—идиота.

В общем, звучит вполне логично. А главное, подпадает под стандартные условия поиска.

Какой к Великому Светилу поиск.

Я врезал кулаком по обшивке. Корабль отозвался глу­хим коротким эхом и развалился на несколько огромных кусков из конструктора «Сделай сам».

На чем искать? На этой груде ни к чему не пригодного металлолома? Хотя…

А почему бы не попробовать? Давай, Академия, помо­гай своему пасынку… Повернуть мозги на девяносто граду­сов и выжать все, что в них спрессовано.

Это не просто тяжело. И не просто мучительно больно. Иногда мне казалось, что задуманное невыполнимо. Но я ступил на Дорогу и мне придется пройти ее всю. От начала безнадежности до конца надежды.

Если бы кто—то за эти три дня увидел меня и обратился с самым элементарным вопросом, держу пари, он бы оби­делся до конца жизни. Я не слышал, что творится вокруг. Я не замечал, что день сменяет ночь. Голод, жажда, усталость. Ничего не существовало для меня. Зомби. Я был обыкно­венным зомби. Который делал запрограммированную ра­боту.

Разбирал корабль на миллионы частей, что—то скручи­вал, что—то свинчивал. Соединял, менял, варил и заматы­вал. Я видел себя как—то со стороны. Перемазанного, в гру­де железяк, с опухшими глазами и запавшими щеками.

Трое суток я метался как бешеный. А на четвертый сва­лился без памяти. Впервые за всю свою жизнь. И спал ров­но двое суток. Не просыпаясь.

Едва я разодрал глаза, то попытался вспомнить, что я такого мог натворить интересного. Ничего не помню. Толь­ко начало. Когда мозги разорвались и превратились в ма­ленькое конструкторское бюро со штатным расписанием сотрудников. И, кажется, я пробовал ремонтировать корабль.

Корабль?

Этого не могло быть. Вернее, это не мог быть мой ко­рабль.

На ледяной площадке среди искореженного металла и оставшихся запчастей стоял элегантный, словно с журнала мод, рыбообразный космический катер. Готовый к полету и эксплуатации по полной программе. Только стереть мас­ляные разводы с обшивки.

– Это сделал я?

– Да, парень. Это сделал ты.

– Но это чудесно!

– Не скромничай, парень, ты гений. Соорудить из третьесортного дирижабля ультрасовременный катер, здесь сло­ва не нужны.

– Значит, я могу лететь?

– Без сомнения. Лети на здоровье. Только захвати пре­сной воды и фруктов. Там витамины.

– Это действительно мой корабль?

– Да, парень. И ты только посмотри его начинку. Разговоры с самим собой настраивают на рабочий ритм.

А кораблик в самом деле получился превосходным. Как я его собрал, не представляю. Но главное, чтобы из той горы лишних запчастей, которые остались от старого ко­рабля, не забыть самое необходимое, без чего нельзя обой­тись в открытом космосе. Монтировку и домкрат.

Усевшись в единственное на борту кресло пилота, я оки­нул взглядом тесную кабину. Здесь поработала рука масте­ра. Никаких вам душевых и мини—соляриев. Все самое не­обходимое. Одно ведро для этого, второе – для этого. И достаточно.

Теперь приборы. А вот здесь еще интереснее. Несколь­ко датчиков с нацарапанными вручную цифрами. Никаких штурвалов и всесильных компьютеров. Только ручка управ­ления да пара педалей. Все гениальное – просто. Скорость, судя по дополнительным делениям на спидометре, достига­ла крейсерской. А это значит, что я полностью переделал двигатель. С ума сойти!

Через час, обмотавшись ремнями, я закрыл глаза, про­читал единственную, позаимствованную из книг Акаде­мии, молитву и дернул рычаг, предназначение которого заключалось в единственном слове – «взлететь несмотря ни на что».

Моя «ласточка» чихнула, подпрыгнула на месте и… за­тихла.

– Не понял?

По всем правилам космонавтики я уже должен был на­ходиться в открытом космосе. Но «ласточка» молчала.

И тогда на меня навалилось безразличие.

Ради чего? Вот единственный вопрос, который метался во мне встревоженным вороном. Ради чего?

Адреналин вспрыснулся в кровеносную систему, злость захватила тело, и я плюнул на приборную доску.

В следующую секунду корабль, дико взревев, сорвался с места и, с каждым мгновением набирая скорость, рванул вперед.

Зомбированый ум позаботился о многом. О пепельнице в рукоятках кресла. О цветных занавесках на крошечном обзорном экране. Даже о холодильнике, который хоть и не работал, но потреблял жуткое количество энергии. А вот подумать о том, как отыскать след Пирата в глубоком кос­мосе, – этого нет. Пришлось пользоваться старым, прове­ренным временем способом. Идти по нюху.

Автопилота конструкцией корабля не предусмотрено, так что я сидел у штурвала, не отрываясь. Редкие мину­ты, когда я метался к ведрам или за едой, «ласточку» мо­тало из стороны в сторону, как перепившего утренней росы ночного ежа.

Но подобные неудобства совершенно не расстраивали мою скромную персону. Я радовался, что корабль двигает­ся вперед. Что вскоре я окажусь на хвосте Пиратов. И как следствие – выручу Янину из беды.

Можно меня спросить – зачем?

Это даже не долг чести. Нечто другое. То, что я всегда пытался скрыть под маской Ночного Охотника. Я был все­го лишь человеком. Со слабостями и желаниями. И на се­годняшний день самое огромное желание для меня – най­ти девчонку и сказать ей пару слов. Про жизнь и все такое. Но чтоб поняла.