Счастливые сны. Толкование и заказ
Шрифт:
"Ученые каббалисты утверждают,— пишет Мирандола,— что многие древние патриархи умерли во время такого духовного отрыва, то есть умерли через поцелуй смерти, включая Авраама, Исаака, Моисея, Аарона, Илию... И вот именно об этом божественный Соломон пел в Песне Песен..."
Еврейский неоплатонист Иуда Абарбанель (1535) в его Диалогах Любви, которые он подписывал псевдонимом Леон Эбрео, пишет о "союзе и соитии с Божеством Всемогущим", соитии, которое он определяет, как духовный восторг совершенный в смерти. Он говорит:
"Те, кто пришли в это состояние соединения, далее оказывались неспособными длить восторг из-за уз плоти, и по достижении предела жизни, душа, в объятиях Божественного, покидала
Английский мистик Томас Воган (1666) упоминает подобные испытания в Магике Адамика (человеческая магия) в заковыристом комментарии по поводу сна Иакова, в котором патриарх видел ангелов восходящих и нисходящих по лестнице, достигающей с земли небес. (Творение 28:12.) Воган пишет: "Об Иакове написано, что он спал, но то следует понимать мистически, ибо сон этот был смертью, а именно та смерть, какую каббалисты называют смертным поцелуем, о которой мне не .должно ни звука произнести".
Джордано Бруно (1600) в его работе Эроичи Фурори также упоминает сей тайный промысел смертной мистики, ничем далее не объясняя сей опыт божественного.
Иудейские адепты секты Хасидов в средневековье посвятили много внимания этому предмету, они также говорили о двух видах смерти, но, увы, по-прежнему не открывая деталей тайной сути. Так один из хасидских текстов гласит: "Наши мудрецы свидетельствовали, что бывает смерть такой тяжкой, как протягивание веревки сквозь кольцо на высокой мачте, а бывает совсем мягкой, что соринку вынуть из чашки с молоком, и эту смерть называют смерть от поцелуя".
Современные сексуальные магии добавили своего к этой тайне. Так, известный темный маг Алистер Кроули в своей работе "Искусство Магии" описывает эрото-магический обряд, в котором участвующий доводится до смерти бесконечным совокуплением и повторными оргазмами — смерти праведного человека. Кроули пишет: "Самая благоприятная смерть случается во время оргазма, ее называют морс Жюсти"*.
Мой личный опыт пограничного состояния однажды свел меня с этим удивительным ощущением желания и любви, исходящим от смерти. В состоянии глубокого обморока, но с сохранением сознания я увидел смерть. Это было такой чудной красоты лицо, черное лицо на черном фоне, лишь там, где глаза, рот, ноздри змеилось тончайшее пламя, как-то необыкновенно вырисовывая живое и немыслимое в ощущении блаженства и желания — присутствие. Я так се любил, так хотел... К счастью, до поцелуя, коего я так жаждал, дело не дошло, и я могу написать эти строки... Об Ангеле смерти и встрече с ним отсылаю читателя к "Опытам вне тела", в этом же комментарии.
* "Поцелуй Смерти" — перевод с английского из хорошей книги Benjamin Walker "Body Magic".
ПРИЛОЖЕНИЕ 5 СУДНЫЙ ДЕНЬ
Сцены Суда в Бардо Тодол и в Египетской Книге Мертвых так удивительно схожи, что возникает невольно мысль об их общем, неизвестном ныне истоке. Царь Мертвых, Дхарма Раджа или Яма Раджа, соответствует египетскому Озирису. В том и другом Загробье сцена взвешивания — главная, перед Дхарма Раджой на одну чашку весов кладут белые, а на другую — черные камешки, означающие добрые и злые дела. А перед Озирисом взвешивают сердце, положив его на одну чашку, а на другую кладут перо. Сердце — это совесть человеческая, а перо — знак Богини Правды.
В Египетской Книге померший обращается к своему сердцу и просит: "Не выступай против меня. Не будь моим врагом в Божественном Окружении; пусть чаша весов не опустится против меня под надзирающим глазом великого бога Амента". В египетском загробном суде за весами наблюдает бог мудрости Тот; у него тело человека и голова обезьяны (реже голова ибиса). В Тибетской сцене суда надзирает бог Шинджи, тоже с обезьяньей головой. В обоих судах действие происходит в присутствии жюри из круга богов, частично с человеческими, а частью с головами животных. Страшное чудище поджидает в египетской версии осужденного; в тибетской — это бесы стоят в ожидании злодея, готовые утащить его в ад. Дощечка с записями, которую держит Тот, соответствует Зеркалу Кармы, в которую смотрит Дхарма Раджа. В обеих книгах померший, первый раз обращаясь к Суду, заявляет, что он — не виновен. В египетском суде это заявление просто принимается, а затем приступают к взвешиванию. В тибетской книге Царь Мертвых глядит в Зеркало Кармы, что скорей всего позднейшая добавка, потому что после все равно начинается взвешивание.
У Платона в "Республике", где его герой Эр описывает свои похождения в загробном мире, также рассказывается о сцене Суда.
МИФ О ЗАГРОБНЫХ ВОЗДАЯНИЯХ
"Я передам тебе не Алкиноево повествование, а рассказ одного отважного человека, Эра, сына Армения, родом из Памфилии. Как-то он был убит на войне; когда через десять дней стали подбирать тела уже разложившихся мертвецов, его нашли еще целым, привезли домой, и когда на двенадцатый день приступили к погребению, то, лежа уже на костре, он вдруг ожил, а оживши, рассказал, что он там видел*.
Он говорил, что его душа, чуть только вышла из тела, отправилась вместе со многими другими, и все они пришли к какому-то божественному месту, где в земле были две расселины, одна подле другой, а напротив, наверху в небе, тоже две. Посреди между ними восседали судьи. После вынесения приговора они приказывали справедливым людям идти по дороге направо, вверх по небу, и привешивали им спереди знак приговора, а несправедливым — идти по дороге налево, вниз, причем и эти имели — позади — обозначение всех своих проступков. Когда дошла очередь до Эра, судьи сказали, что он должен стать для людей вестником всего, что здесь видел, и велели ему все слушать и за всем наблюдать.
Он видел там, как души после суда над ними уходили по двум расселинам — неба и земли, а по двум другим приходили: по одной подымались с земли души, полные грязи и пыли, а по другой спускались с неба чистые души. И все, кто бы ни приходил, казалось, вернулись из долгого странствия: они с радостью располагались на лугу, как это бывает при всенародных празднествах. Они приветствовали друг друга, если кто с кем был знаком, и расспрашивали пришедших с земли, как там дела, а спустившихся с неба — о том, что там у них. Они, вспоминая, рассказывали друг другу — одни, со скорбью и слезами, сколько они чего натерпелись и насмотрелись в своем странствии под землей (а странствие это тысячелетнее), а другие, те, что с неба, о блаженстве и о поразительном по своей красоте зрелище.
Но рассказывать все подробно потребовало бы, Главкон, много времени. Главное же, по словам Эра, состояло вот в чем: за всякую нанесенную кому-либо обиду и за любого обиженного все обидчики подвергаются наказанию в десятикратном размере (рассчитанному на сто лет, потому что такова продолжительность человеческой жизни), чтобы пеня была в десять раз больше преступления. Например, если кто стал виновником смерти многих людей, предав государство и войско, и многие из-за него попали в рабство или же если он был соучастником в каком-нибудь другом злодеянии, за все это, то есть за каждое преступление, он должен терпеть десятикратно большие муки. С другой стороны, кто оказывал благодеяния, был справедлив и благочестив, тот вознаграждается согласно заслугам.