Щенки и псы войны
Шрифт:
– Конец, мужики! – заныл рядовой Свистунов. – Окружат и раздолбают всех! Или сожгут живьем в этой проклятой школе!
– Заткнись, ссыкун! – зло цыкнул на него сержант Кныш, осторожно выглядывая в окно.
Трассеры, то здесь, то там, передавая «морзянку» рассекали яркими огоньками ночную темноту. Перестрелка шла в горах, над селом.
– Танцор, знаешь, чего я боюсь больше всего? – тихо сказал Роман, обернувшись к Чернышову.
– Чего, Ром?
– Как бы эти выродки масхадовские нас гранатами не забросали или «Шмелем» не долбанули! Тогда уж точно всем амба!
– Хуже нет, чем в темноте воевать! Здесь мы как слепые котята! Подожгут и постреляют нас, как в тире.
– Сидим как в заднице.
– Который час?
– Кто его знает?
– Сейчас посмотрим! – живо откликнулся контрактник Кныш, в темноте с трудом различая светящиеся стрелки циферблата. – Черт, не видно!
Но его опередил Пашка Никонов.
– Семнадцать минут второго!
– А светать-то будет около семи! Не раньше!
– Кого-то очередями долбят! Слышишь?
– Не позавидуешь.
– Похоже, «зуха» отвечает! Наверное, наши. Десантура на высотах.
Кто-то затопал за стеной по коридору.
– Мужики, собровцы из соседнего класса всем табуном куда-то рванули! Может и нам тоже надо отсюда когти рвать, пока не поздно? – беспокойно загундосил, выглянувший в темный коридор, Привалов.
– Сиди, не ссы!
– Андрей! Что-то я никак не врублюсь! Кто стреляет? И в кого? – отрываясь от «Ворона», обернулся Дудаков к старшему лейтенанту Тимохину, который выглядывал из-за БМП.
– Кто-то садит с одной вершины по другой! Насколько я знаю, на ближней, что над селом морские пехотинцы генерала Отракова, а на той горушке, насколько помню, должна находиться ульяновская десантура.
– Что они, сбрендили совсем? Палят друг в друга! Мудачье!
– Перепились они там, что ли?
– Не хватало еще, чтобы под этот шумок нас стали мочить!
– Как пить дать, «духи» нападение спровоцировали.
Перестрелка над селом продолжалась с полчаса, потом затихла. Никто из бойцов так и не смог уснуть, все с тревогой ждали ночной атаки.
Запах женщины
Десантники надежно заблокировали чеченское село несколькими БМД и БТРом, перекрыв все выходы из него с трех сторон; с четвертой стороны находился крутой обрыв, подмываемый стремительной обмелевшей рекой. Пока командиры на косогоре, обильно покрытом инеем, договаривались о деталях предстоящей операции с местной администрацией, приехавшей со старейшинами на белой «Волге», «вэвэшники» и СОБР томились в ожидании начала зачистки у «бээмпэшек» и «Уралов».
– Ты чего там, Серега, притих? – спросил старший прапорщик Стефаныч, обращаясь к младшему сержанту Ефимову, который у лица держал сухую веточку. – Все нюхаешь что-то.
– Запах женщины, – тихо пробормотал тот, виновато улыбаясь. – Вот веточку сорвал, запах обалденный.
– Ты что, рехнулся? Какой еще запах?
– Какая женщина?
– Совсем тут дошел до ручки, скоро на кусты будешь бросаться!
– Изголодался, молодой кобелек!
– Тут одними вонючими портянками может пахнуть да дерьмом с кровью, – счищая щепкой налипшую грязь с подошвы ботинка, резюмировал угрюмый лейтенант Трофимов, которого «собровцы» уважительно величали Конфуцием.
– Дай-ка сюда! – старший лейтенант Колосков, по прозвищу Квазимодо, протянул руку.
– Да, что-то есть неуловимое, – отозвался он, бережно возвращая Серегину драгоценность.
– Ну-ка, – мрачный Конфуций поднес к изуродованному шрамами лицу сухую веточку.
– Да ты ладонью прикрой от ветра. Выдувает. Ну, как? Теперь чувствуешь?
Подержав с минуту, Трофимов молча, как бы нехотя, вернул ее Ефимову. Веточка пошла по рукам.
– Дайте понюхать-то, – нетерпеливо канючил первогодок Привалов с протянутой рукой.
– Тебе-то зачем? Сопля еще зеленая!
– Где тебе знать-то, что такое баба! – вставил»«собровец»» Савельев, грубо отшивая мгновенно залившегося краской Привалова. – Да и насморк у тебя, шмыгалка-то не работает, все равно ни хрена не учуешь! Только добро переводить!
Рядовой Ведрин в свою очередь, уткнувшись носом в веточку, громко засопел, втягивая воздух.
– Ну, Джон Ведрин, ты даешь! – громко заржал Стефаныч, откидываясь всем телом на башню. – Это же запах женщины. Тут надо нежно, легонько вдыхать, а ты как портянку нюхаешь или лепешку дерьма, чудила! Всему вас, молокососов, учить надо.
– Да ну вас, козлов вонючих! – обиделся Ведрин и спрыгнул с БМП. Поправив бронежилет, он направился к Мирошкину и Свистунову, которые в стороне забавлялись с овчаркой Гоби.
– А что это за растение? – поинтересовался вдруг Конфуций.
– А черт его знает! Вчера отломил ветку с какого-то куста на зачистке в Курчали.
– Может, это мирт. Слышал, запах у него необыкновенный, – поделился своим предположением рядовой Самурский.
– Да, Ромка, надо было ботанику в школе лучше учить! – усмехнулся в густые усы прапорщик Филимонов.
– Ну-ка, Серж, дайка еще нюхнуть! – мечтательно протянул контрактник Головко. – А этим хорькам: Кнышу, Чернышову и Чахлому не давай! Тоже мне, эстеты нашлись! Знаю, я их как облупленных, те еще ловеласы, занюхают.
– Виталь, сунь Караю под нос, – посоветовал Приданцеву «собровец» Савельев. – Интересно, как он прореагирует.
– Как? Соответственно своему мужскому полу! Спустит, чего доброго! – нашелся тут же Филимонов.
– Сам, смотри, не спусти!
– Вот надышался до одури, сейчас и от козы безрогой не отказался бы!