Щепа и судьба
Шрифт:
На всякий случай набрал айболитовский номер, изложил суть дела. Но внятного ответа не получил. Дали понять, вердикт свой они могут вынести лишь после осмотра. Понял, скорее всего сделают перевязку и не более того.
Тогда одной заботой меньше, потому как транспортировать больного пса задача не из легких. Сам он до машины, может, и доковыляет, но забраться внутрь точно не сможет, а то и не захочет. Давно убедился в безошибочном умении Джоя угадывать мои мысли. Вот и сейчас он весь сжался и забился в угол, выказывая тем самым свое нежелание к любым перемещениям. И в этом я с ним был солидарен. Покой для него сейчас важнее. Еще набегается. Коль выкарабкается. А для этого нужен уход. И снова уход…
Решился сделать перевязку самостоятельно.
Но и оставлять как есть тоже было нельзя. Нужен помощник. Хотя бы один. В моей практически необитаемой деревеньке нечего было и мечтать найти такого: или пьют, или заняты огородными делами, а то и вовсе на стук дверь не откроют. Нужно звать кого-то постороннего. А ехать из города полста километров ради моей прихоти тоже мало желающих найдется. И все же, не особо веря в удачу, вновь набрал ветлечебницу, надеясь найти там хоть капельку сочувствия и участия.
Увы, все мои доводы были жестко отклонены одной фразой: «На вызова (!) в сельскую местность не выезжаем». И отбой. Прибивайтесь или пробивайтесь сами куда хотите и как хотите. А скорой помощи для братьев меньших пока не придумано…
Позвонил в справочную в надежде найти кого-то более мобильного. Дали еще один номер. Набрал. Решил чуть схитрить и сообщил, что нужен помощник по уходу за животными. Хотя бы на время. Как оказалось, и эти лекари не обременяют себя поездками, зато подсказали телефончик некой Сабрины, что охотно выезжает к кошкам и собакам. И добавили: «Она грумер». А мне то что, хоть Грумер, хоть Груберг или там Гольденберг. Как раньше шутили: интеллигентный человек должен отличать Бабеля от Бебеля, Бебеля от Гегеля, а Гегеля от Гоголя и Гоголя от кобеля. Мне абсолютно все равно, кто из них приедет: Гегель, Гоголь или Грумер. Да хоть все вместе. Главное, чтоб кто-то да приехал.
Без особой надежды набрал телефон этой самой Сабрины Грумер. Ответил жизнерадостный женский голос, и, не задавая лишних вопросов, меня попросили назвать адрес. Объяснил, как доехать. Недолгое молчание, потом, кашлянув, поинтересовалась, будет ли доплата за излишки расхода бензина. Деревня это тебе не город. Вынужден был торопливо согласиться. Теперь даже в гости стараются ходить или к соседям или к себе виновника торжества приглашать, дабы не впадать в лишние расходы. Как-то на глазах люди сделались суперэкономными и супер нечуткими. Что к чужим радостям, что к горестям. Правильно, ох правильно считали предки наши: деньги человека портят. И я с ними в том солидарен. Именно так. Чем больше бабок, тем ты ленивее. Но это все на данный момент к моему псу не имело ни малейшего отношения. Главное, Сабрина пообещала быть через часик. Чем он болен, не поинтересовалась, а я, в свою очередь, не счел нужным вдаваться в подробности. В деталях, как известно, чаще всего черт и скрывается.
Абзац шестой
«Хороша дамочка, — подумал на ходу, пытаясь навести относительный порядок в своих загородных владениях, — ни черта не боится и ведь наверняка без охраны. За охрану платить надо, а она явно экономна, коль о доплате за бензин попросила».
«Может, она при себе оружие какое имеет? Тоже вряд ли, бывалый рецидивист отберет его на счет раз-два-три и ее же из него ухлопает. Нет, тут что-то другое: или корысть непомерная, или дурь обычная, мол, чего со мной сделается», — продолжал размышлять, заталкивая в диван одеяло и смятые после ночных бдений простыни.
«Да, — пришла мне в голову вполне банальная фраза, — есть женщины в русских селениях…» Вот только не припомню подобных строчек о мужиках. Может, оттого, что мужик он и должен быть мужиком, значит, иметь смелость и отвагу. Чего ж тогда в войну женские батальоны набирали? Они не сдавались и не драпали рысью в тыл с передовой. Может, потому как смелости и отваги имели они совсем чуток. Зато было важно для нас, мужиков, иное определение: мужская гордость называется. И честь. Хотя, если всерьез разобраться, то честь имели дореволюционные офицеры. С этим соглашусь. Так и представлялись при знакомстве: «Честь имею… такой-то…» А советская власть эту самую честь у них серпом тщательно отчекрыжила и молотом сверху прихлопнула. И вместо тех старых, добрых людских качеств и понятий вошел в человека страх. За жизнь собственную. За семью. И войну одолели страхом, но только не честью. Ежели дальше так пойдет, то лет эдак через сто низведут наш мужской пол до уровня нынешних меньшинств и скажут что-нибудь этакое типа «вот были раньше мужики, да все и вышли».
А сегодня гендерный вопрос уже не стоит столь злободневно, поскольку бабы перещеголяли нас по всем статьям. И говорить хоть об относительном равенстве не имеет никакого смысла. Просто мы не хотим себе в том признаваться. Бизнес-вумен заявили о себе в постсоветскую эпоху в полный голос, точнее, дружным и мощным хором. Причем начали они не со слов, не с демонстраций, как суфражистки на Западе, а с дерзких поступков. Начали с челноков, стояния в жар и стужу на рынках со своим эксклюзивным турецким товаром. Потом киоски, магазинчики, а дальше пошло-поехало — отели, гостевые домики, рестораны, турагентства, автомойки и даже станции СТО, зажав мужиков-ремонтников наманикюренными пальчиками нищенской получкой. Не говоря о разных там салонах красоты и здоровья и швейных мастерских, где конкуренции у них попросту не было.
А большинство мужичков в те перестроечные времена ждали по своей извечной привычке теплых должностей и местечек, просиживали у телеэкранов, наблюдая за дебатами депутатов, перебивались случайными заработками, таксичили и, заработав чуть больше привычной выручки за день, немедленно пропивали. Более стойкие все же пошли в гору, сели президентами банков и строительных фирм. Но сколько их по всей России, пересчитать труда не составит. И видится мне, придет день, когда Ивановых и Петровых заменят, ехидно улыбнувшись, не кто иной, как Ивановны и Петровны. И никто им в том помешать будет не в состоянии. Они уже и в президентские кресла прорвались. Вот так вот: выходила на берег Катюша, а возвращалась домой хозяйкой сухогруза или сети речных перевозок. Не иначе как какая-то темная сила нашим бабонькам в том помогает. Не Господь же Бог, определивший им в свое время место под нумером два!
А ведь до пресловутой перестройки такого не было. Почему, спрашивается, началось все после свержения советской власти? Как бы ни парадоксально это звучало, но безбожная советская система, отучившая мужиков работать сознательно и самостоятельно; уничтожившая русское крестьянство; наплодившая блатных и тунеядцев; облагодетельствовавшая тупых и кичливых партократов. Она же отношением своим низвела женский статус ниже плинтуса, не позволяя оттуда и мизинчик высовывать. Киндер, кирхен, кухен! — дети, церковь, кухня! — провозгласили когда-то немецкие бюргеры. И советские вожди молчанием своим соглашались с тем. Впрочем, умело заменив церковь клубом. Разве могла рядовая, одаренная и деловитая девчушка на третьем десятке лет подняться до начальницы отдела? Да никогда в жизни! Лишь в предпенсионном возрасте единицам из них давали возможность сесть в кресло главного бухгалтера. И то ненадолго.