Щит Ваала: Омнибус
Шрифт:
— Давайте, — прошептал Тигурий. — Придите и умрите, маленькие жуки.
И в это же мгновение он ощутил едкий жар разума улья, давящего на него из глаз каждой суетливой твари. Жар опустился жутким грузом на душу и разум библиария, но тот приветствовал знакомую тяжесть.
Возможно, когда — то его душа могла и отшатнуться от огромной чёрной тени в варпе, но теперь он знал её тайны, а зная их, мог использовать. Через такой контакт он узнал то, что знает тень, её желания и, что важнее, её слабости. Он мог чувствовать гонящие прислужников разума улья узы контроля и инстинктов, а потому легко их разрывать.
Спустя мгновения его со всех сторон окружили скачущие гормогаунты, рассекающие когтями воздух. Тигурий
И когда вокруг забурлил остальной рой, Тигурий поднял посох, словно знамя, и дал волю своей ярости. Воздух вокруг замерцал, а затем он ударил кнутом своего разума с грохотом достаточно сильным, чтобы в окнах вокруг разбились немногие уцелевшие стёкла. Летящих гаунтов разорвало, их тела изуродовала до неузнаваемости обрушившаяся канонада чистой психической мощи. Когда же всё затихло, повсюду со стен жилых домов стекал ихор, а выжившие в бойне гаунты суетливо бежали туда, откуда и пришли.
Тигурий чувствовал резкий импульс первобытного страха, одолевшего природный голод тварей. Без крупных синаптических существ поблизости рои превращались в обычных зверей, обладающих животными инстинктами самосохранения. После этого роям легко было переломить хребет. Он довольно улыбнулся, наблюдая, как гаунты исчезают во тьме, и повернулся обратно к лестнице.
— Они отступают, но ещё вернутся.
Рицимер не ответил. Сержант арьергарда начал отдавать приказы, которым другие Ультрадесантники повиновались без промедлений. Здесь было десять из тридцати воинов, пришедших в улей Гауркал вместе с Тигурием, чтобы помочь в эвакуации. Остальные разделились на боевые отделения и направились в жилой квартал, раскинувшийся вокруг входа в космопорт. Там они рассредоточатся и доложат о любом контакте с врагом.
Тигурий услышал грохот и посмотрел на небо сквозь разбитые остатки крыши из затемнённого стекла, ранее скрывавшей путь к космопорту. Он смотрел, как один из реквизированных для эвакуации кораблей взлетает на колеблющихся огненных столбах. Пусть же их полёт будет быстрым и уверенным.
Над головой кружились и петляли облака тиранидских горгулий, временами пикировавшие вниз. Издали они казались птицами, но двигались с инстинктивной синхронностью, недоступной двуногим. Они летали среди тяжёлых серых облаков, пронизанных тошнотворно фиолетовыми нитями, скрывающими небо. Вот корабль пробил облака и рои горгулий, уверенно набирая высоту, оставляя позади обречённый мир.
За стенами улья воздух потемнел от чёрных ядовитых спор — их клубами изрыгали тысячи выросших в земле трубок. Сама земля некогда плодородного мира гнила и распадалась на составляющие, чтобы облегчить чужакам поглощение. На топливо для пожара, который однажды может поглотить весь сегментум Ультима, если его не погасит жестокий удар судьбы.
Даже здесь, в последнем прибежище человечества на этом мире, чудовищные инопланетные побеги начали прорастать из земли и обвивать опалённые битвой развалины. Многорукие тени мелькали в верхних уровнях улья, крались по паутине проводов и труб, дающих энергию, воздух и воду всем живым кварталам и зоне Администратума. С верхних шпилей доносились шелестящие трели поглощающих тварей, а из подулья — завывания гормогаунтов и ещё худших тварей, сливающиеся в чудовищную фоновую какофонию.
И над всем этим он чувствовал гротескные ни на что ни похожие импульсы разума улья, ждущего в голодном предвкушении.
Но Тигурий знал, что больше в нём не было ничего. В разуме улья не было настоящего сознания, лишь ненасытный голод колонии насекомых, раздувшейся в нечто огромное и всепоглощающее. Флоты-ульи были врагами в той же мере, что и бури, которые следовало выдерживать, или зараза, которую следовало выжигать. И это он сделает с огромным удовольствием, когда придёт время.
Ряд других подразделений примерно такого же размера и состава, как и приведённое им на Кантипур, проводил эвакуационные операции по всему субсектору Гола. Признаться, именно он и составил план, исследовав гобелены случая и судьбы, а затем осмыслив предсказания, что было в равной мере бременем и даром Тигурия. Левиафан становился сильнее с каждым поглощённым миром, и потому Ультрадесантники решили лишать щупальце флота-улья провизии всюду, где это возможно. Заморить зверя голодом, ослабить, чтобы он стал лёгкой жертвой для контрудара.
Конечно, самым лёгким решением стал бы Экстерминатус, за который выступали другие, включая магистра святости, Ортана Кассия. Сжечь атакованные миры, чтобы ульи пожирали сами себя. Тигурий знал, что Кровавые Ангелы и ордена их наследников используют схожие методы в системе Криптус, однако сомневался в долгосрочной осмысленности подобных действий, и не только потому, что видел в предсказаниях проблески их конечной тщетности. Нет, Левиафана можно было повергнуть, так же как повергли Кракена, а перед ним Бегемота. Если жертвовать людьми, которых они клялись защищать, то в чём смысл?
Тигурий чувствовал тепло каждой оставшейся в улье человеческой души. Все люди до единого — молодые и старые, мужчины, женщины, дети — казались крошечными угольками пламени, каплями крови в клапанах огромного сердца… пламени, способного гореть ярко, словно звезда. Люди были переменчивыми существами, способными при возможности достичь величия. И это сильнее всего прочего питало решимость Тигурия дать бой и сдержать Левиафана.
Император создал нас для защиты своего народа избранного, подумал он, и мы, сыны Гиллимана, исполним Его волю или умрём, пытаясь.
Внезапно он обернулся, вглядываясь в сумерки квартала, во тьму города-улья. Он ощутил… нечто. Оно двигалось во тьме, будто незримое чудовище, плывущее в тёмных водах. Рябь психических помех, высасывающая из него уверенность.
Он уже сражался с мозговыми хищниками флотов-ульев и узнавал их психические следы, когда сталкивался с подобным. Собрав силы тела и духа, он направил мысли в тесные улочки квартала, ища, охотясь на отпечатки. Город-улей кишел роями тварей, в основном зверей-кормильцев, а также худших существ. Простые в своей жестокости рои воинов и коварные лазутчики пробирались по нижним уровням и служебным туннелям, ища для поглощения биомассу. Тигурий застыл, когда укол боли вонзился в кору его головного мозга. Пока он искал, нечто искало его — и нашло первым. И библиарий пошатнулся, прижимая руку к виску. Звук раздавался в его голове, нарастая, словно желая изгнать все мысли и рассудок. Это был вопль, пронзительный, чуждый, и Тигурий схватился за голову руками, пытаясь собраться с силами. Вопль был сильнее всего, с чем сталкивался Тигурий за годы борьбы с разумом улья.
— Контакт, — внезапно протрещало сообщение по вокс — сети, и Тигурий встряхнулся. Он узнал голос Геты, одного из подчинённых Рицимера. Также он услышал и бесстрастный грохот болтерных выстрелов. Тигурий услышал, как Рицимер быстро говорит что-то в вокс, вызывая воинов.
— Оценка? — спросил библиарий.
— Много, — пришёл сжатый ответ.
— Брат, нельзя ли поподробней?
— Слишком много.
— Благодарю, — ответил Тигурий. — Выходи из боя и отступай.
Гета не ответил. Библиарий надеялся, что это означало — он уже отступал с остальными воинами отделения. Однако, учитывая ситуацию, подобное могло быть невозможным.