Щит Ваала: Омнибус
Шрифт:
Тираниды были по-своему эффективны, хоть и чудовищны. Они сокрушали миры, молекула за молекулой выжимая из них каждую питательную крупицу. Не упуская ничего. Даже сам воздух становился безжизненным. И Асфодексу уготована та же судьба — судьба каждого мира в системе Криптус: стать выжатым, осушенным и бесплодным. И как только они закончат здесь, флот-улей Левиафан перейдет к следующему блюду в своей охватывающей всю галактику трапезе — Ваалу.
Мысль снова расшевелила угли ярости Карлаена. Он подавил инстинкт броситься вперед, к тому, что ожидало его впереди, и, вытянув руку, прислонился к стене, покрытой разбухшей, дышащей порослью чужеродного вещества, пытаясь усмирить окрашенные красным мысли. Гнев нарастал, и капитан попытался перенаправить его в желание
Его самоконтроль подрывался всё сильнее по мере продвижения, но он не мог позволить себе остановиться. Каждый Сын Сангвиния шел по этому лезвию бритвы. Доходить до пределов самоконтроля и гипнообработки, не впадая в безумие, таящееся на задворках психики. Использовать ярость и сопутствующую ей силу, не будучи поглощенным первой. Но это проще сказать, чем сделать, и огонь можно поддерживать лишь до тех пор, пока он ещё не стал неуправляемым.
Карлаен оттолкнулся от стены и оступился. Он чувствовал, что барьеры его самоконтроля по кирпичику разрушаются. Мир вокруг него покачнулся, и капитан ощутил, как его внутренности исказились от потери и боли, подобные которым не мог вынести ни один смертный, он услышал шелест судорожно хлопающих огромных крыльев, почувствовал прилив тепла и боли и увидел лик божества, настолько искаженный, что ему больше не было пути к свету, и он закричал, когда что-то вцепилось в его руку и вонзило ужасные шипы в бронепластины.
Карлаен отдернул руку, с корнем вырвав удушающие лианы из камня стены. Они скользили по нему так бесшумно и быстро, что застали врасплох. Боль затопила его нервную систему, вытеснив безумие. Он прошептал тихую благодарственную молитву, пока отрывал от стены всю груду чужеродной растительности и высвобождал свою конечность из её усиков. Капитан согнул руку и, удовлетворенный тем, что ещё может ею пользоваться, развернулся и двинулся дальше, стараясь не обращать внимания на призрачные перья, трепетавшие по краям его поля зрения.
Коридор закончился квадратом тусклого света. Стоило Карлаену пройти через него, как вездесущий рев воды, доселе неслышимый, неожиданно расцвел во всем своем великолепии. Он остановился около проема и осмотрел раскинувшееся перед ним зрелище — четыре пересекающихся моста, под большими шлюзовыми воротами, из которых в уходящую вниз бездну лилась вода. А на пересечении мостов, над поникшим телом присело Отродье Криптуса.
Флакс не был мертв. Датчики Карлаена сказали ему достаточно, чтобы прийти к такому выводу. Но он угасал. Губернатор был слишком стар и слаб, чтобы справиться с обрушившимися на него потрясениями. Карлаен слышал колеблющийся стук сердца старика. Он сделал шаг вперед, и повелитель выводка поднял голову. Чужак никак не отреагировал, встретившись с капитаном взглядами. Он потянулся вниз и мягко погладил волосы Флакса. Жест был почти что ласковым.
Вспыхнули предупреждающие иконки, и Карлаен осмотрел площадь. Здесь были и другие фигуры, что скрывались в разрушенных основаниях города, окружавших мосты, или свисали с опорных стоек и перил мостов. Он задавался вопросом, сколько ещё существ осталось. Сколько ещё детей припасло для него Отродье Криптуса? Карлаен сделал ещё один шаг вперед. Он подумывал попробовать выстрелить из штурмболтера, но существовала вероятность попасть во Флакса. Даже у матрицы наведения были свои пределы, и, с учетом его усталости, застлавшей воздух влажной дымки и психических уловок повелителя выводка, он не желал рисковать. Потому капитан оставил оружие на месте и поднял молот. Стоило ему схватиться за орудие, как повелитель выводка наклонился вперед, как будто принюхиваясь.
Карлаен рванулся вперед. Повелитель выводка завопил. Капитан пошатнулся, когда его сознание внезапно зарябило от боли. Он споткнулся и опустил молот, опершись на его рукоять, чтобы не упасть, когда повелитель нанес психический удар. По нему прокатились волны боли. Как и в прошлый раз, осколки воспоминаний, отточенные до убийственного состояния и ставшие оружием под воздействием чужеродной психики, прорвали его защиту. Но на этот раз Карлаен был готов. Он с новой силой растопил пламя своей ярости, приветствуя принесенный им прилив чистоты разума. Повелитель выводка был созданием взращенной ненависти и звериной ярости, но они были ничем в сравнении с гневом того, кто жил с предсмертным криком полубога у себя в сознании. Чужеродные шептания рассеялись как дым, под ударами огромных, незримых крыльев.
Щит Ваала встретился взглядом с Отродьем Криптуса и поднялся на ноги. Животное спокойствие на морде повелителя выводка дрогнуло. Его глаза расширились от удивления, а затем сузились от ужаса, когда он обнаружил, что его величайшее оружие бессильно и бесполезно. За полдюжины ударов сердца спор разрешился. Существо моргнуло, разрывая контакт. Оно поднялось во весь рост и испустило пронзительный приказывающий крик.
Когда его отголоски пронеслись по грохочущей воде и отразились от статуи в камень оснований города, генокрады пришли в движение. Существа помчались вперед со всех сторон. Карлаен встретил их с целенаправленным неистовством. Энергетическое поле его молота потрескивало и искрило, когда он описывал им широкие, четкие дуги, отбрасывая существ обратно или убивая их на полупрыжке. Здесь, на открытом пространстве, он мог использовать оружие со всей возможной эффективностью, и Молот Ваала гудел у него в руках.
Благодаря этому капитан без промедления и остановок продолжил продвигаться к повелителю выводка. Карлаен зашел слишком далеко и пережил слишком многое, чтобы позволить загнать себя в угол здесь и сейчас. Последние два генокрада, вставшие между ним и его добычей, поднялись по краю моста и помчались к нему.
Первого Карлаен сбил молотом в воздухе, с гулким треском обрушив тварь на поверхность моста. Существо едва успело завизжать, прежде чем его панцирь треснул и раскололся, а от него самого осталось лишь мокрое место. Когда на Карлаена вскочил второй генокрад, он развернулся, стреляя из штурмболтера. Разрывные болты настигли чудовище в воздухе, и тот разлетелся тёмной дымкой.
Капитан развернулся, готовый открыть огонь по тем тварям, что приближались к нему сзади, но штурмболтер щелкнул вхолостую. Карлаен выругался и прицепил его обратно к гравизажиму. Он схватился за молот обеими руками и встретил первое из существ ударом, от которого то безвольно покатилось по мосту. К нему присоединилось второе, потом третье. Затем атака прекратилась, так же внезапно, как и началась.
Карлаен повернулся, и увидел повелителя выводка, прошедшего мимо распростертого тела Флакса, черты чудовища исказились в, предположительно, презрительной насмешке. А затем, взревев, оно оказалось подле него. Мгновение они состязались, молот против когтя. Карлаен, как и прежде, был медленнее, но теперь он был готов к быстроте чудовища, и потому сражался осторожно, блокируя и парируя его удары, а не просто гася их. Теперь он знал своего врага, а тот знал его.
Повелитель выводка увертывался и извивался, избегая ударов, которые могли бы навсегда покончить с их противостоянием. Он не давал капитану возможности для маневра, кружась и атакуя со всех сторон так быстро, как только мог. У Карлаена не было никакой возможности нанести столь нужный ему смертельный удар. Наконец, чудовище прыгнуло на него, и когда они сцепились, четыре руки сжались вокруг двух.
Какую бы силу ни давала ему ярость, теперь она начала ослабевать. Существо, созданное для такого рода сражений, было намного сильнее Карлаена. Его отпихивали назад, и вскоре одно его колено коснулось поверхности моста. Молот капитана горизонтально вклинился между ними, рукоятка оказалась в челюстях существа. В безжизненных, красных глазах повелителя выводка, находившихся в считанных сантиметрах от его собственных, не отражалось ничего из того, что скрывал чужеродный мозг твари.