Сдаю комнату в коммунальной квартире
Шрифт:
— Вы — не человек, — напомнила я. — Боюсь увидеть какие-нибудь подробности, которые могут меня смутить.
— Что вы имеете в виду? — удивился он.
— Ну… — задумчиво протянула я. — К рогам-то я уже почти привыкла. А вот если окажется, что у вас есть хвост?
— У меня есть хвост! — ликующе завопил Максимилиан. — Отличный хвост, всем женам нравится! Хотите — покажу?
— Лизе показывайте… — сквозь зубы процедила я.
— Я ей уже показывал! — хихикнули кусты. — Она оценила его по достоинству. Кстати, Розочка тоже осталась довольна. Присоединяйтесь, не пожалеете!
— Благодарю за приглашение, но у нас в квартире и так достаточно мест общего пользования.
— В
— Сами виноваты.
— Нет, Мария Александровна! Это вы во всем виноваты! — нагло заявил Максимилиан. — Я пришел в ваш дом, чтобы защитить вас от необоснованных притязаний властей, которые собирались заключить вас и моего брата под стражу? Вы ведь так обрисовали мне ситуацию?
— Примерно так, — неохотно признала я.
— А что на деле? — с чувством вопросил он. — Вкрути лампочку, забей гвоздь, почини холодильник, и так до тех пор, пока она меня не изнасиловала!
— Лиза или Розочка? — невинно уточнила я.
— Обе! — заорал Максимилиан. — А Розочка меня еще рыбу заставляла есть!
— А Амалия — блины, — дополнила я. — Если вы уже подсохли, давайте двинемся к дому. Выпьете горячего чаю, ляжете с кем-нибудь под теплое одеяло…
— Я лучше бульон подогрею и выпью пару кружек, — пробурчал он, выбираясь из кустов.
Я на всякий случай отвела глаза, но оказалось, что Максимилиан уже полностью одет. К дому мы пошли закоулками — возвращаться по бульвару, заполненному празднично принаряженным народом, никому не хотелось. Мы все, включая Барона, были изрядно перепачканы мокрым песком. На моих светлых джинсах виднелись следы глины — я поскользнулась и упала, когда помогала Максимилиану выбираться из воды. Такую тушу еще поди вытащи! Ну, а Феликс, за которым я плохо присматривала, вообще был грязным, как свинья, хотя вроде бы ничего не делал и к лужам близко не подходил. Миновав частный сектор, мы подошли к пятиэтажкам — в трех домах располагались общежитие для студентов мединститута, общежитие для студентов мехмата университета и просто какое-то общежитие. Квартал издавна считался опасным — из окон пятиэтажек на головы прохожим частенько летели самые разнообразные предметы, и банановая кожура проходила всего лишь по разряду невинных шуток. Ноги машинально понесли меня на другую сторону. Максимилиан с Феликсом последовали за мной. Я поднялась по ряду асфальтовых ступенек — улица круто поднималась вверх, и поплелась вдоль длинного решетчатого забора. Каждый шаг приближал нас к дому, где можно будет сварить себе чашку кофе, завернуться в махровый халат, укрыться пледом. Тихая уютная жизнь, которая меня вполне устраивает. Я не принадлежу к людям, жаждущим приключений и перемен, я…
Мои мысли распугал оглушительный железный грохот. Я обернулась. Феликс яростно тряс решетчатую калитку, а Максимилиан рассматривал длинный одноэтажный домик, от которого их отделял забор.
— Феликс! Что вы творите? — возмутилась я. — Макс! Заберите его немедленно! Иначе сторож сейчас вызовет милицию.
— Что это за дом? — отрывисто спросил Максимилиан.
— Это школа искусств. Да оттащите же вы Феликса от калитки! Ну, вот…
Как и следовало ожидать, шум привлек внимание сторожа. Дедок резво выскочил из боковой двери дома, обозвал нас «ужратыми шпанюками» от которых ему, деду нет покоя ни днем, ни ночью. И погрозил нам сотовым телефоном, обещая вызвать наряд полиции. Максимилиан усмехнулся, что-то коротко сказал Феликсу на своем языке. Тот вытащил из кармана кусок проволоки и засунул его в замок калитки.
— Что он делает? — взвыла я.
— Мы хотим войти внутрь и посмотреть,
— Заберите его от калитки! Иначе сейчас приедет полиция и…
— Здравствуй, Машенька! — ласково пропели у меня за спиной. — Давно тебя не видела, детка. Как ты поживаешь?
Я обернулась и увидела Вовкину маму. Бессменная председательница родительского комитета с нескрываемым интересом рассматривала глину на моих джинсах. Максимилиан буркнул пару слов. Феликс неохотно отошел от калитки. Вовкина мама, вдоволь налюбовалась моими грязными джинсами и приступила к расспросам:
— А что это за новые друзья у тебя появились, детка? Мама про них знает?
— Здравствуйте, Елена Борисовна, — промямлила я.
Конечно, стоило напомнить любопытной тетке, что мне три дня назад стукнуло тридцать два года, и я могу гулять по улицам с кем хочу без маминого разрешения. Но Вовкина мама наверняка заявила бы мне в ответ «Дети всегда дети» и завела длинную речь о вещем материнском сердце. Поэтому я приветливо улыбнулась и сказала:
— Познакомьтесь, Елена Борисовна! Это мои двоюродные братья — Феликс и Максимилиан. Они приехали из Казани для… на… на майские праздники. Я показываю им город. У нас столько достопримечательностей!
— А почему вы такие грязные? — поинтересовалась Елена Борисовна и оттолкнула Барона, попытавшегося поставить лапы ей на пальто.
— Мы гуляли возле реки с Бароном, и я уронила сумку в воду, — лихо соврала я. — Мы пробовали достать сумку — в ней была дорогая пудреница и ручка с золотым пером. Но потерпели неудачу.
Сторож, внимательно слушавший наш разговор, счел нужным добавить:
— Налакаются с утра пораньше, а потом сумки теряют.
— Я бы попросила вас помолчать! — повернулась к нему Вовкина мама. — Кстати, Машенька, зачем твой двоюродный брат ломился в калитку?
— Э-э-э… — на секунду замялась я. — Понимаете, Елена Борисовна, я как раз рассказывала братьям, что в холле школы висит моя акварель. Как одна из лучших работ выпускников. И мы подумали, что нас пустят на нее взглянуть — буквально на минуточку. Феликс очень интересуется живописью.
— Да, ты же здесь училась… — сдвинула брови Вовкина мама. — Действительно…
— Мне до сих пор каждый год приходят приглашения на встречи выпускников, — сообщила я ей чистую правду.
— Закрыто до четырнадцатого мая, — прокаркал сторож. — После четырнадцатого пожалуйте смотреть. А сейчас — не положено.
— Извините за беспокойство, — одарил его улыбкой Максимилиан. — Непременно зайдем после четырнадцатого. Если бы у вас висело соответствующее объявление, мы бы не посмели вас побеспокоить.
— Это же писать надо… — после этих слов сторож зевнул и удалился в боковую дверь.
— Приятно было вас увидеть, Елена Борисовна, — зачастила я. — Но мы, пожалуй, пойдем домой. Надо переодеться, принять душ. Володе привет передавайте, хорошо?
Вовкина мама кивнула и отступила, пропуская нас по узкому тротуару.
— До свидания, Елена Борисовна, — вежливо попрощался Максимилиан.
Мы сделали несколько шагов, после чего мне в спину прилетел вопрос.
— Да, Машенька… А на каком языке твои братья общаются между собой? На татарском? Я не разобрала.
— На немецком, — ляпнула я первое, что пришло в голову. — Они — казанские немцы. Там, в Казани, большая община, поощряющая культурные традиции далекой родины.
— Ясно… — пробурчала Елена Борисовна.
«Вот же вредная баба! — подумала я. — Все заметила, каждое слово подслушала! Ей бы в разведчики идти. Такой талант пропадает!»