Сделаю, что смогу 4
Шрифт:
– Ну что же мои юные друзья, финал! По нашим правилам, если никто не угадывает, где прячется шарик, то весь призовой фонд достаётся старому и немощному преподавателю.
– Он плаксиво взглянул в зал. – Хотя, скорее всего, наш гость, унесёт выигрыш в своих бездонных карманах, в которых, как мне кажется, тысячная купюра очень редкая бумажка. Что такое тысяча, для человека из Москвы. – Он тяжело вздохнул. – Но мы ещё поборемся! Не так ли мои юные коллеги! – Профессор потёр руки.
– Итак, начнём, уважаемый Александр Николаевич.
Поль Сергеевич
Я почесал голову…
– Прелестно! – Профессор улыбался.
Пришлось мне вглядеться внимательнее. Взгляд мой переходил от одной ёмкости к другой, но шарика я почему-то не видел. Мне захотелось улыбнуться, но я сдержался.
«Ай да профессор, ай да… хитрец!»
Я хмыкнул, наклонился чуть вперёд, и дунул на стол преподавателя. Стаканчики опрокинулись и из-под них выкатились десять шариков.
В аудитории повисла тишина. И только стук упавшей челюсти месье Рачкова гулко разнёсся по залу.
Глава 11
В зале буфета стоял хохот. Смеялись все присутствующие сотрудники филиала, и даже официантка Ирочка. Это профессор Рачков рассказал, как он попытался облапошить московского гостя. И громче всех смеялся сам мастер напёрстков.
– Коллеги, - сквозь смех говорил Павел Сергеевич, - видели бы вы лица моих студентов! Я-то повидал на своём веку и не такое, а вот они просто впали в ступор, а у кого-то даже челюсть выпала на стол от изумления, - профессор вновь весело засмеялся.
Я скромно улыбался, а некоторые сотрудники просто покатывались со смеха. Оказывается, месье Рачков умеет завести товарищей и весёлым рассказом, и собственным примером. Ведь известно, когда смеётся кто-то рядом, то и тебе хочется улыбнуться. Если у тебя, конечно, имеется чувство юмора.
– Александр Николаевич, вы теперь просто кумир моих слушателей. – Вытирая платком выступившие слёзы, говорил профессор. Может прочтёте пару лекций о множественности миров?
От неожиданности я закашлялся и посмотрел на окружающих.
– Не бойтесь, здесь все свои, - успокоил меня Пасюков. – Даже Ирочка, - он кивнул в сторону улыбающейся официантки.
– Никаких способностей у неё нет, но девушке пришлось столкнуться с неведомым, и она показала себя храбрым и находчивым человеком.
– А почему же она работает в буфете? – Задал я закономерный вопрос.
– Я предлагал ей место в одном из наших отделов, но ей нравится эта работа, и я не стал настаивать. Возможно, со временем, она подыщет в филиале более интересную работу.
Наверное, Евгений Павлович прав. Не все обладающие теми, или иными способностями хотят работать в какой бы ни было структуре. Да я и сам не сразу решился на работу в нашем учреждении. Мне хотелось жить тихой жизнью, обычного человека. Но судьбу не обманешь! И за прошедший год на мою долю выпало столько всего, что другому человеку за всю жизнь столько не выпадает.
Этот сбор в буфете произошёл, когда сотрудники узнали, что у начальника родился сын, и было решено собраться и поздравить его и Елену Фёдоровну с долгожданным и радостным событием.
Евгений Павлович с улыбкой принимал поздравления, но выглядел уже совсем иначе, чем в перинатальном центре. Теперь он вновь стал руководителем одного из важнейших филиалов нашего ведомства.
Вечер прошёл незаметно. Завтра был обычный рабочий день, поэтому засиживаться не стали, и постепенно буфет опустел. Мы с Пасюковым прошли в его кабинет, и засиделись допоздна. Он рассказал, как попал в филиал, и смог стать руководителем. Я тоже поделился кое-какими фактами из своей биографии.
Оказалось, будущий начальник филиала окончил Новосибирский университет и стал геологом. Во время практики он неоднократно бывал на Алтае, где ему и прошлось впервые столкнуться с необычными и непонятными явлениями, интерес с которым и повлиял на всю его дальнейшую жизнь.
– Алтай – это страна загадок, - говорил мне Евгений Павлович, отпивая из чашки кофе. – И вообще, горы они полны тайн. Мы только пытаемся в них разобраться, иногда оплачивая наши изыскания человеческими жизнями. Бывают места настолько непонятные нам, что там приходится устраивать заповедники, или национальные парки, чтобы ограничить посещение этих областей.
– И что, туда никто не проникает? – Спросил я.
– Местное население точно туда не суётся. Это только «диким» туристам всё по барабану, как говорится Вот от них-то мы и стараемся закрыть эти самые, непонятные места. А ведь по началу немало наших научных и геологоразведочных экспедиций понесли потери. И только когда наше управление обратило на это внимание, и направило в такие места первые группы одарённых людей, положение стало меняться.
– Евгений Павлович, а можно мне такое место посмотреть. Вы не бойтесь, мне приходилось в горах работать, и в довольно экстремальных условиях.
Пасюков с сомнением посмотрел на меня.
– А если с вами что-нибудь случиться?
– Ну я же не «дикий» турист, я только издали посмотрю, да и то под вашим чутким руководством.
– Вообще-то послезавтра у нас едет группа спецов, чтобы снять показания с кое-каких приборов, – почесал голову начальник. – В принципе я не против, но только вы будете безоговорочно подчиняться руководителю группы!
– Договорились.
На следующий день я провёл занятие с нашими одарёнными студентами. После фокуса со стаканами, они слушали меня открыв рты. Я, конечно, не мог рассказать всего, но дал понять, что в жизни случаются такие вещи, в которые поверить очень сложно, пока сам с этим не столкнёшься. Девушка, дошедшая вчера до полуфинала, спросила меня «в лоб».